– Иди, Джейсон. Я прослежу, чтобы Петра благополучно добралась до дома.
– Соф…
Его голос смягчился. Он подошел к Зофии и погладил ее по руке.
– Ну же, Соф… Ты же меня знаешь… Понимаешь… Я не хотел тебя обидеть…
Он наклонился, будто хотел ее поцеловать, но она его оттолкнула.
– Не прикасайся ко мне.
Он выругался и схватил ее за предплечья. Петра вскочила, прижала локти к ребрам. Папа потащил Зофию к раковине, по пути отпихнув ногой стул. По радио тихо играла звенящая музыка. Но на лице Зофии отражалась непреклонность, злость. Она говорила на польском, забрасывая его словами. Петра не знала, что делать. Папа сжимал руки женщины и успокаивал ее, словно непослушного ребенка. Зофия подняла колено, целясь ему в пах, но рост не позволил дотянуться, и он громко засмеялся. Петра буквально надулась от негодования. И сделала шаг вперед. Подошла к папе и забарабанила кулаками по его спине. Она использовала всю свою силу, но чувствовала, что удары просто отскакивают от его пиджака. Он оглянулся.
– Петра!
– Пожалуйста, перестань.
– Иди в машину!
– Отстань от нее!
– ПЕТРА, ИДИ В МАШИНУ!
Он отпустил Зофию, и она осела.
– Бери свою куртку и иди, – повернувшись, произнес он тихим, спокойным голосом, словно с трудом сдерживал гнев.
– Иди, Петра, – сказала Зофия, обходя его. – Я напишу тебе. Прогуляемся по магазинам. А сейчас иди.
Петра вышла из кухни в коридор. Сняла с вешалки куртку и шагнула за дверь. В груди образовалась зияющая дыра, настолько большая, что она вполне могла в нее провалиться. Папа последовал за ней. За ним шла Зофия. Петра остановилась и обернулась, выискивая на женщине какие-либо повреждения. Но ничего не нашла. Зофия уперла руки в бока, на лице не отражалось ни единой эмоции. Встретившись взглядом с Петрой, она легонько кивнула, как бы говоря: «Все нормально. Я в порядке». Папа первым подошел к машине и открыл ее.
– Садись, – устало сказал он.
– Можно я ненадолго останусь?
Папа вздохнул, обошел машину и схватил Петру за руку.
– Я больше ни слова не скажу, просто садись в машину.