– Неужели ты это серьезно? – наконец спросил Стив. Голос зазвучал печально. – Я хочу сказать, если у тебя только что умерла матушка, или у тебя обнаружили опухоль мозга, или что-то такое, тогда…
– Я должен уехать, Стив.
– Твоя мать заболела? Или, не дай бог, умерла?
– Она уже десять лет как умерла.
– У тебя опухоль мозга?
– Нет даже полипа в прямой кишке.
– Тогда это не смешно, Рич.
– Не смешно.
– Тогда ты ведешь себя как дилетант хренов, и мне это не нравится.
– Мне тоже не нравится, но я должен уехать.
– Куда? Почему? В чем дело? Расскажи мне, Рич!
– Мне позвонил человек. Человек, которого я знал давным-давно. В другом месте. Когда кое-что случилось. Я дал слово. Мы все обещали, что вернемся, если это кое-что начнется снова. И я полагаю, что оно началось.
– О каком «кое-что» мы говорим, Рич?
– Я бы предпочел это опустить. Опять же, ты подумаешь, что я рехнулся, если я скажу тебе правду: не помню.
– И когда ты дал это знаменитое обещание?
– Очень давно. Летом тысяча девятьсот пятьдесят восьмого.
Вновь долгая пауза, и он знал, что Стив Ковалл пытается решить, то ли Рич Тозиер, по прозвищу Пластинкин, он же Бафорд Киссдривел, он же Уайатт, упаковщик-убийца и т. д., и т. п., разыгрывает его или у него какое-то психическое расстройство.
– Ты же тогда был ребенком, – наконец подал голос Стив.
– Одиннадцать уже исполнилось. Пошел двенадцатый год.
Еще пауза. Рич терпеливо ждал.