– В любом случае мы просто смеялись.
Они смотрели друг на друга, улыбались, перемигивались. Обменивались шутками, понятными только им двоим.
– Отлично, – сказала я, стоя в дверном проеме и не зная, куда приткнуться в собственном доме.
– Чувствуешь себя лучше? – спросил Сэм.
– Думаю, да, – улыбнулась я мужу.
– Знаешь, Фрэнк прекрасно тебя подменила, – весело сказал Сэм, положив руку ей на колено – легкий, без задних мыслей жест. – Она обо всем позаботилась.
– В самом деле? – обронила я. – Как нам повезло!
Фрэнк смотрела на меня с улыбкой.
– Мне было приятно помочь, – заверила она. – Честное слово.
– Думаю, мне лучше пойти прилечь, – сказала я.
Сэм не пошел со мной.
Утром я закуталась в халат и вышла на кухню.
Фрэнк усадила ребенка на высокий стульчик и сноровисто совала ложку за ложкой ему в рот. Он смеялся, щедро расточая ей улыбки, с явным обожанием в глазах. Она смотрела на него с ответной нежностью. На печке с деловитым бульканьем кипели несколько кастрюлек.
– Ну-ка, посмотри, кто пришел, – проворковала Фрэнк.
Ребенок перевел взгляд на меня и перестал улыбаться.
– Хочешь на ручки? – спросила Фрэнк, и малыш протянул к ней свои толстенькие ручонки.
Она потерлась носом о его округлившийся животик, и он счастливо расхохотался.
– О, тетя Фрэнк сейчас съест тебя, – погрозила ему Фрэнк. – Просто съест!
Тетя Фрэнк. Вижу, они уже подружились, тетя Фрэнк и мой сын. Она держала его на бедре, свободно, уверенно, по-хозяйски, совершенно естественно. И он уютно устроился в ее объятиях, словно они были созданы исключительно для него.
– Хочешь пойти к маме? – проворковала она ему на ухо.