Красная Волчица

— Полицейские уже были здесь и спрашивали то же самое.

— И что ты им сказал, Линус?

Голос мальчика сорвался на фальцет, когда он заговорил.

— Что я ничего такого не видел. Что пришел домой, когда обещал. Что ничего не знаю. А теперь уходи!

Он шагнул к ней, подняв руки, словно собирался вытолкнуть ее за дверь. Анника не сдвинулась с места.

— Есть разница между разговором с полицией и раз — говором с прессой, — медленно произнесла Анника.

— Это понятно, — ответил Линус. — Когда говоришь с прессой, на следующий день попадаешь на первую страницу.

— Каждый, кто говорит с нами, имеет право остаться анонимным, если хочет. Никакая власть не может спросить нас, с кем мы говорили, так как это ломает устои. Свобода высказывания. Бенни ничего не говорил тебе об этом?

Мальчик остановился, широко раскрыв глаза. В них читался явный скепсис.

— Если ты что-то видел, Линус, или знаешь того, кто видел, то этот человек может обратиться ко мне и все рассказать — его имя нигде не будет упомянуто.

— И вы поверите в то, что расскажет такой человек?

— Я не знаю, это, разумеется, зависит от того, что он может рассказать.

— Но вы же должны будете написать об этом в газете?

— Я напишу только факты, не упоминая о человеке, который их рассказал, если, конечно, он этого не захочет.

Она смотрела на мальчика, чувствуя, что на этот раз интуиция ее не подвела.

— Собственно, домой ты возвращался не тогда, когда был должен вернуться, не так ли, Линус?

Парень переступил с ноги на ногу и сглотнул так сильно, что кадык на худой шее судорожно дернулся вверх и вниз.

— Когда ты должен был вернуться домой?

— Последним автобусом номер один, он приходит в двадцать один тридцать шесть.

— На чем же ты приехал вместо этого?