— Ты сошла с ума, — констатировал он.
— Я знаю, — согласилась Анника и направилась к своему компьютеру.
12 ноября, четверг
Анна Снапхане проснулась с тупой болью в голове. В глазах мелькали ослепительные звездочки, во рту словно кошки нагадили. Откуда-то из-под кровати доносился невыносимый шум. Мозг начал наобум образовывать самые разные — по большей части ошибочные и неудачные — связи, пока наконец не пришел к заключению, что это звонит телефон. Рука, действуя как вполне самостоятельный организм, принялась шарить под кроватью, нащупала провод и извлекла на свет божий звонящий аппарат. Со стоном Анна поднесла трубку к уху.
— Ты видела газету? — спросила Анника с противоположного конца провода. — По-моему, это совсем не умно. Так, во всяком случае, мне кажется сегодня. Или это было не умно вчера?
Голос Анники отдавался в голове странным эхом — как будто между внутренним ухом и слуховым центром кто-то установил стеклянную мембрану.
— Что? — переспросила Анна, и ее хриплый голос эхом отскочил от потолка.
— «Паулу с поп-фабрики принудили к оральному сексу», — прочла Анника своим раздвоенным голосом.
Анна Снапхане попыталась сесть.
— Кого?
— Я уже ничего не понимаю в нашей идеологии, — сказала Анника. — Я раскопала убийство журналиста, возможно связанное с терроризмом, мы единственные, кто этим занимается, — и что происходит? Все утро «Эхо» и телевидение говорят о Бенни Экланде, ссылаясь на нас, и что мы сами делаем? Пишем о каком-то дурацком отсосе!
Анна сдалась и снова упала на подушку, прикрывая рукой глаза. Сердце стучало как паровой молот, все тело было покрыто противным липким потом. От безотчетного страха крутило в животе.
Последний стакан был лишним, смутно подумала она.
— Анна?
В ответ раздался надсадный кашель.
— Который час?
— Одиннадцатый час. Я уже съездила в этот чертов музей на военно-воздушной базе, а ты, свеженькая, как старый верный муж, сторожишь дом? Я тут попала как кур в ощип.
Анна даже не старалась ничего понять, она сознавала только, что ей плохо. Опять плохо.
— Все так ужасно и грустно, — согласилась она.
— Ты придешь сегодня вечером?