Я продолжал тараторить как одержимый:
– Мы с доктором Шерманом организовали Овидию няню, чтобы вы могли возвратиться к работе. Точнее, это сделал я. Через агентство по найму.
На губах блуждающая растерянная улыбка, как у больных афазией[12], которые чувствуют, что что-то не так, но не поймут, что именно.
– Зельда, вы знаете, где находитесь?
В ответ – мучительно сдвинутые брови. Я повторил вопрос, уже мало чего ожидая.
– Здесь, – произнесла она.
– «Здесь» – это где, Зельда?
– Это…
– «Это» значит
Она сощурилась. Сплела пальцы и уронила руки перед собой. С одной стороны, хорошо, что она не буянит, но… вообще, что я ей могу сказать? Что она подопытная крыса в грантовом проекте?
«Где же может быть мальчик?»
– Вчера, Зельда, вы были в клинике, – произнес я. – Оттуда вас перевезли сюда, но всего на два дня.
Реакции никакой.
– Вы знаете, какой сейчас день?
– Сейчас.
Мой следующий вопрос был буднично-идиотским:
– В смысле, какой день недели?
Эту фразу я с таким же успехом мог произнести на албанском.
– Вы помните, из-за чего оказались в больнице?
Она закрыла себе ладонями глаза. Сжатые кулаки смотрелись небольшими дугами.