Убить Ангела

– Гварнери, ты свидетель. – Эспозито перевернул центральную карту. Это был пиковый туз – Саддам Хусейн. – Какого…

– Взгляните и на остальные.

Эспозито перевернул карты. Дамы среди них не было.

– Он тебя сделал, – сложившись пополам от смеха, заявил Гварнери.

Данте вытащил даму из-под лежащей на краю стола перчатки.

– Я стер пятно с загаданной карты и испачкал другую. Да и помечена она была не случайно.

– Надувательство! – раздраженно проворчал Эспозито.

– А промолчать о том, что карта крапленая, – не надувательство? – спросил Данте, закуривая очередную сигарету. – Вы хотели покрасоваться, но не слишком присматривались, потому что стеснялись глазеть на мою руку. Я лишь предположил, что вы считаете меня более неуклюжим, чем на самом деле, и не преминул этим воспользоваться. – Данте раскрыл веер из карт больной рукой и снова надел перчатку. – Видите? Человеческие существа гораздо менее сложны, чем принято считать. Их поведение можно с достаточной уверенностью предугадать.

– Вы тоже человек, – сердито сказал Эспозито.

– Но не всегда себя им ощущаю. – Данте сложил карты в стопку и вернул ему. – С вас сто евро.

– Разбежались.

– Так и знал… Что такое? – спросил он: какой-то полицейский подошел к Эспозито и зашептал ему на ухо.

– Госпожа Каселли выходит, – ответил инспектор.

Данте вскочил:

– Вы позволите мне с ней поговорить?

– Пожалуйста.

Данте побежал к главному входу. Несколько мгновений спустя через проходную, устало помахав охраннику, прошла Коломба. На ней была вчерашняя одежда, и Данте понял, что его подруге даже не разрешили заехать домой, чтобы переодеться. Она чуть не столкнулась с ним лоб в лоб.

– Данте… Что ты здесь делаешь?

– Тебя ждал. Как с тобой обращались? Тебя хоть кормили?

– Все хорошо, я просто устала. Иду домой, – без выражения сказала она.