Убить Ангела

– Во-первых, женщины становятся серийными убийцами чрезвычайно редко. Во-вторых, почти все они – безмозглые животные. Поверь, я знавала парочку таких баб, и они далеко не так обворожительны, как в кино. Хорошо, если они вообще хоть изредка моются. В-третьих, не бывает серийных убийц, которые не любили бы наблюдать за смертью своих жертв, а твоей Гильтине в большинстве случаев даже не было на месте событий. В-четвертых, никаких сложных маневров серийные убийцы не предпринимают. Они пыряют тебя ножом, а потом трахают твой труп. Или разрезают тебя на кусочки, как Флорентийский монстр[21].

У Данте пересохло в горле.

– Ладно, не будем вдаваться в детали. О мотивах нам ничего не известно, но все остальное сходится.

– Докажи.

– Как раз доказательства нам с тобой и предстоит найти. Но ты сама знаешь, что официальная версия непоследовательна. Ты знаешь, что Ангел существует.

«Конечно знаю, – подумала Коломба. – Потому и хочу держаться подальше от всей этой истории».

– Меня отстранили, – заметила она. – Если я полезу в расследование самостоятельно, то могу навсегда попрощаться со своей работой.

– Ну и отлично! Ты слишком умна, чтобы носить полицейскую форму.

– Позволь мне самой это решать! Ты понятия не имеешь, что такое жить нормальной жизнью.

– Думаешь, я не хочу нормально жить? – с горечью сказал Данте и скрылся на кухне.

Коломба услышала щелчок зажигалки.

«Отправь его домой, – подумала она. – Покончи с этим».

Вместо этого она дождалась, пока схлынет адреналин, и подошла к нему. Данте курил у открытого окна, глядя на облака, которые в тот день приобрели оттенок индиго.

– Уже вызвала санитаров со смирительной рубашкой? – не оборачиваясь, спросил он.

– Пока нет. Сначала сделай мне приличный кофе, пожалуйста.

– Помимо моего, осталась только твоя растворимая отрава, которую приличной никак не назовешь, – пробормотал он.

– А мне нравится.

Продолжая держаться к ней спиной, Данте поставил на огонь кастрюлю.

– Я рассуждаю иначе, чем ищейка, и не могу тебя убедить, – сказал он.

– Никто из моих знакомых не рассуждает так, как ты.