Человека из Осло и человека из кемпинга, вероятно, убил один и тот же преступник, и в обоих случаях существует связь с ним, Йоной.
Йона пытался понять, откуда у насильника-рецидивиста номер его личного телефона.
Имя Фабиан Диссингер не встречалось ни в одном шведском расследовании – во всяком случае, на памяти Йоны.
То же касалось и осквернителя могил из Осло.
Лифт замедлил ход, остановился, и двери открылись.
Анья уже ждала их. Не говоря ни слова, она крепко обняла Йону и отступила на шаг.
С довольной улыбкой она провела Йону и Нолена в зал совещаний, где уже были сдвинуты вместе три небольших стола. На одном стоял закрытый ноутбук, рядом высились две стопки: документы и папки. В корзине для бумаг валялась адвентовская звезда с пыльным проводом.
Из низких окон открывался вид на атриум, плоские крыши с антеннами, прогулочный двор следственного изолятора и шпиль на крыше старого полицейского управления.
– Быстро вы, – раздался у Йоны за спиной голос Натана.
Седые волосы, как всегда, завязаны в хвост. Черный пиджак, узкие брюки и ботинки-“казаки”.
– Как дела? – спросил Йона, пожимая руку старому другу.
– То так, то фак, – как всегда, ответил Натан.
Он отошел к стене и снял плакат, на котором изображался мальчик с рождественской звездой; плакат нес короткий призыв от лица полиции: “Не оставляйте детей без присмотра!”
– Натан считает, что Рождество нам тут портит фэншуй, – заметила Анья.
– Что-нибудь нашли? – Йона опустился на стул.
Натан встряхнул головой, чтобы поправить свой седой хвост, открыл ноутбук и стал рассказывать о контактах с Европолом.
– Мы спрашивали об убийствах за последние полгода, нас интересовали жертвы, которые в прошлом совершили тяжкие преступления или были психически больны… избиения, изнасилования.
– Особое внимание уделялось следам от розог или плетки, – вставила Анья.
– Мы попросили оставить за скобками терроризм, организованную преступность, наркоторговлю и экономические преступления, – продолжал Натан.
– И что, вы думаете, нам ответили – ни одного подобного преступления не выявлено.