– Тогда, по крайней мере, принимай лекарство, – молила Хлои. – Не будь такой упрямой.
Даниэль кивнула:
– Хорошо. Думаю, что придется. Я не могу так жить дальше.
– Как ты считаешь, может быть, ты просто очень расстроена из-за того, что произошло на вечеринке? – спросила Хлои.
– Частично. Но проблема гораздо шире, чем ситуация с Мартином. Не знаю… Думаю, я просто надеялась, что жизнь будет лучше, чем оказалось на самом деле. Тут уж будешь стервой, страдающей от паранойи, хоть принимай лекарства, хоть не принимай.
Хлои было больно слышать такие слова из уст сестры. Неловко улыбаясь, она пододвинулась к ней и протянула руки.
– Что ты делаешь? – спросила Даниэль.
– Это люди обычно называют объятиями.
– Ну уж нет.
Но Даниэль склонилась к ее рукам, и они прижались друг к другу так, словно им снова было по восемь лет – в то время их мать еще не была убита, а сами они еще не хлебнули горя с лихвой в этой жизни. Именно сейчас Хлои осознала, что, несмотря на то, что в свое время судьба отдалила их друг от друга, пропасть между ними постепенно начинала исчезать. И она решила, что всегда будет рядом, если у Даниэль действительно какие-то проблемы – психические или эмоциональные – что бы ни случилось.
Хлои не уходила до тех пор, пока Даниэль не приняла первую таблетку на ее глазах. Затем они в полном молчании посмотрели первую часть «Красотки» – не потому что этот фильм им особенно нравился, но потому что они выросли на нем, и, как бы это ни было странно, они обе взгрустнули.
Спустя час, когда Хлои ехала на встречу с Кэтлин и прочими дамами из Лавендер Хилл, она почувствовала, что простой просмотр фильма в тот вечер помог ей кое-что осознать.
Им с Даниэль было по двадцать семь. Даниэль жила в квартире, пусть и не совсем убитой, но роскошью в которой и не пахло. Она ездила на той же машине, что и десять лет назад, когда начинала жить отдельно. У нее было около двухсот видеодисков, бесконечное множество музыкальных, а вдобавок – куча футболок с лого всевозможных музыкальных групп. Дело не в том, что она по-прежнему спускала деньги на всю эту ерунду – нет, для нее была важна сама форма, материальность этих дисков. В то время как все вокруг было давно оцифровано, Даниэль оставалась в прошлом, предпочитая, как и раньше, покупать физические носители. Хлои не понимала, почему осознание этого факта расстроило ее до такой степени. Может быть, потому что все это было четкой характеристикой человека, не желающего идти вперед и жить дальше. И если это как раз и был случай Даниэль, то корнем неспособности смотреть в будущее было отнюдь не пристрастие к старомодным развлечениям.
Возможно, все это тянулось еще со времен смерти матери, с того момента, когда их отца увезли в полицейском автомобиле.
Призраки прошлого разговаривали с ней голосом ее сестры, пока она ехала на встречу с теми, кто вполне мог стать ее лучшими подругами. Но после того вечера Хлои не могла себе даже представить такого поворота событий, правда, и допытываться о причине их поведения она пока тоже не собиралась.
Она думала о Рутанне Картвиль и о Тэмми Уайлер. Хлои вспомнила, что они излишне оживлялись при встрече с ней. В глазах Рутанны читалось какое-то особое нетерпение.