Затем он позвонил Галло и велел заехать к нему на служебной машине.
Чертыхаясь, снял с левой ноги ботинок и носок, пошел в ванную, густо обложил лодыжку ватой и перевязал бинтом. Получилось замечательно – ни дать ни взять распухшая нога.
Попытался надеть тапку, но нога не пролезала. Разрезал тапку ножницами. Теперь пролезала распухшая нога, но на каждом шагу спадала слишком широкая тапка.
В отчаянии он схватил широкий скотч и примотал тапку к ноге.
Для большей убедительности надо бы палку.
Подходящих палок в доме не было. Поискал в кладовке и вооружился красным пластмассовым черенком от швабры. Точь-в-точь сицилийский пастух.
Увидев его, Галло вытаращил глаза:
– Что с вами, комиссар?
– Прекрати действовать мне на нервы, срочно едем в полицейский участок.
Монтальбано был чернее тучи, и Галло за всю дорогу не осмелился произнести ни слова.
Бонетти-Альдериги никак не отреагировал на несчастный вид комиссара. Даже не предложил ему сесть, но Монтальбано все же сел, как полагалось по сценарию, морщась от боли и тяжко вздыхая.
Начальник полиции словно ничего не видел и не слышал.
Он поднял правую руку и, не говоря ни слова, показал раздвинутые указательный и средний пальцы. Монтальбано сначала посмотрел на руку, потом перевел вопросительный взгляд на сердитое лицо начальника.
– Два, – сказал тот, пошевелив пальцами.
– Хотите поиграть в морру? – спросил Монтальбано с самым невинным видом. Лучше бы он этого не делал!
Рука Бонетти-Альдериги сжалась в кулак, и кулак опустился на стол с такой силой, что чуть не разбил его.
– Черт побери! Монтальбано! Вы с ума сошли! Не понимаете?!
– Что?
– В Вигате совершено два убийства! А вы… – И начальник захлебнулся в кашле.
Пришлось ему встать, подойти к кулеру и налить себе стакан воды. Это подействовало успокаивающе.