Первым делом надо бы пойти к инспектору Меццаморе, нет, не так, к инспектору Моццамаре, черт, как бишь его звали? – и сообщить все, что известно по этому делу. Внимание: нужно бы – условное наклонение. Если уж подчиняться приказу, не надо было ехать к Джеремикке. Следовало сказать по телефону: «Дорогой друг, спасибо, но всю информацию передай коллеге Меццаморе, теперь расследованием занимается он».
А комиссар все-таки поехал. Это акт неповиновения. И теперь, если он расскажет Моццамаре историю с паспортами, начальник полиции рассердится…
«Тебе не стыдно придумывать глупые оправдания? – упрекнул его голос совести. – Правда в том, что ты – жалкий эгоист, мелочный человечишка, не хочешь ни с кем делиться…»
«Можно мне немного подумать?» – ответил внутреннему голосу Монтальбано.
Сообщать или не сообщать? Вот в чем вопрос.
В итоге совесть победила. Обойдя здание полицейского управления, Монтальбано вошел с главного входа и поинтересовался у охраны, где находится кабинет инспектора Меццаморы.
– Мадзаморо? Рядом с кабинетом господина Латтеса.
Ой-ой-ой. Нужно действовать очень осторожно.
Монтальбано решил не ехать на лифте, а подняться по лестнице. Дойдя до нужного этажа, высунул голову в коридор. Там стоял Латтес собственной персоной и с кем-то беседовал.
Нет-нет! Снова сказки о мертвом ребенке…
Он сбежал вниз. Позвоню-ка этому Маццаморе. Когда будет время, дело не срочное.
«Какой прекрасный повод ты нашел!» – иронически заметила совесть.
Он послал ее туда, куда она отправлялась по его наводке довольно часто.
– Ах, комиссар! Матерь Божья!
Причитания Катареллы не сулили ничего хорошего.
– Звонил начальник полиции?
– Да-да, они звонили только что.
– Чего хотел?
– Они сказали, что вы должны к ним срочно самолично явиться, к господам начальникам.
И не подумаю! Это исключено. Чтобы опять столкнуться лицом к лицу с Латтесом? Придется как минимум благодарить за цветы и соболезнования.