– А! – вяло отреагировал Монтальбано.
Что ж, он сделал попытку отфутболить расследование, не вышло. А если попытаться отсрочить нерадостную встречу?
– Возможно, течением, учитывая штормовые условия…
Гарруфо только усмехнулся.
– Комиссар, я вас понимаю, с этим делом геморрой еще тот, но нет никаких сомнений, что лодка направлялась из порта… Я сейчас все объясню.
Он с таким нажимом произнес «из порта», что Монтальбано ничего не оставалось, как поднять белый флаг:
– Ладно, где он?
– Идемте, – сказал лейтенант. – Я покажу.
На палубе не было ни души. Они спустились в салон. В центре на столе, покрытом брезентом, лежал труп.
Монтальбано совсем не так его себе представлял: перед ним было мускулистое тело мужчины лет сорока, абсолютно голого. За исключением лица, остальные части тела были целы и невредимы – ни ран, ни шрамов. Лицо же являло собой сплошное месиво.
– Это вы его раздели или…
– Мне сказали, его нашли в лодке именно так, голым.
– На спине тоже…
– Никаких ран.
В воздухе ощущался сладковатый запах. Труп был явно несвежим. Комиссар хотел задать еще вопрос, но тут одна из дверей открылась, и в салон вошла женщина, одетая в робу с пятнами мазута. Она вытирала руки какой-то грязной тряпкой.
– Долго он будет тут лежать? – И исчезла в одной из кают.
Следом за ней появился мужчина лет пятидесяти, сухопарый и изрядно зажаренный на солнце, с бородой-эспаньолкой, в белоснежных, безупречно отглаженных брюках, синем кителе с серебряными пуговицами. На голове у него было что-то вроде военного берета.
– Здравствуйте. Я капитан Спарли, – представился он Монтальбано.
С остальными, должно быть, уже знаком. По акценту – как пить дать генуэзец.
– У вас что, механик – женщина? – спросил комиссар.