Будет кровь

– Я не буду страдать и предаваться унынию. Но я пойду домой к мистеру Харригану и полью цветы.

– Ты уверен, что это хорошая мысль? – Он смотрел на меня очень пристально.

– Мне хочется что-нибудь для него сделать. И я хочу поговорить с миссис Гроган. Узнать, назначил ли он и ей тоже… не помню, как оно называется.

– Содержание. Ты очень внимательный и заботливый. Хотя она, может быть, скажет, что это не твоего ума дело. Она настоящая янки старой закалки.

– Если он ей ничего не оставил, я бы хотел поделиться с ней частью моего наследства.

Папа улыбнулся и поцеловал меня в щеку.

– Ты добрый мальчик. Твоя мама тобой бы гордилась. Ты точно в порядке?

– Ага.

Чтобы доказать, что я точно в порядке, я съел тост и яичницу, хотя у меня совсем не было аппетита. Папа наверняка прав: украденный пароль, клонированный телефонный номер, жестокий розыгрыш. Это не мог быть мистер Харриган, чьи внутренности перемешали, как салат, и чью кровь заменили формальдегидом.

* * *

Папа ушел на работу, а я отправился в дом мистера Харригана. Миссис Гроган пылесосила ковер в гостиной. Она не напевала за работой, как раньше, но держалась довольно спокойно. Когда я закончил поливать цветы, она пригласила меня на кухню, выпить чашечку чаю.

– Есть печенье, – сказала она.

Пока миссис Гроган ставила чайник, я рассказал ей о письме мистера Харригана и о деньгах на доверительном счете, открытом на мое имя для оплаты учебы в университете.

Миссис Гроган по-деловому кивнула, словно и не ожидала ничего другого, и сказала, что тоже получила конверт от мистера Рафферти.

– Босс обо мне позаботился. Оставил мне больше, чем я ожидала. Может быть, больше, чем я заслуживаю.

Я сказал, что чувствую то же самое.

Миссис Гроган поставила на стол две большие кружки с чаем и тарелку с домашним овсяным печеньем.

– Он его любил, – вздохнула она.

– Да. Говорил, что оно очень способствует работе кишечника.

Она рассмеялась. Я взял с тарелки печенье и откусил кусочек. Пока я жевал, мне вспомнился отрывок из Первого послания к Коринфянам, который я читал на собрании Клуба юных методистов в Страстной четверг и на Пасхальной службе всего лишь несколько месяцев назад: «Взял хлеб и, возблагодарив, преломил и сказал: приимите, ядите, сие есть Тело Мое, за вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание». Печенье – это, конечно, не святое причастие, и преподобный Муни наверняка объявил бы богохульством подобные мысли, но мне все равно показалось, что в этом есть что-то правильное: помянуть мистера Харригана, угостившись его любимым печеньем.

– О Пите он тоже позаботился, – нарушила молчание миссис Гроган, имея в виду Пита Боствика, садовника.