Будет кровь

Он одарил меня тем самым взглядом, которым иной раз посматривал на садовника и домработницу, но никогда – на меня. В смысле, никогда прежде. Взглядом пронзительным, скептическим и довольно-таки неприятным. Уже теперь, годы спустя, я понимаю, что это был взгляд проницательного и циничного человека, который считает, будто видит людей насквозь, и не ждет от них ничего хорошего.

– Вот оно, лишнее подтверждение старой мудрости: ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Я уже начинаю жалеть, что тебе попался этот выигрышный билет. – Он снова вздохнул. – Ладно, показывай, что хотел. Но ты все равно не заставишь меня передумать.

После этого взгляда, такого холодного и отстраненного, я подумал, что так и будет. Все кончится тем, что я отдам телефон папе. Но когда зашел так далеко, глупо отступать. Телефон был заряжен по максимуму, об этом я позаботился – и заранее проверил, как он работает. Я включил его и показал мистеру Харригану иконку во втором ряду: квадратик с ломаной линией, похожей на распечатку ЭКГ.

– Видите эту иконку?

– Да, и я вижу, что там написано. Но мне не нужен курсовой бюллетень, Крейг. Я выписываю «Уолл-стрит джорнал», как тебе известно.

– Да, – кивнул я, – но «Уолл-стрит джорнал» не умеет такого.

Я ткнул пальцем в иконку и открыл приложение с графиком индекса Доу-Джонса. Я не знал, что означают все эти числа, но я видел, как они меняются. 14 720 поднялось до 14 728, потом опустилось до 14 704, затем подскочило до 14 716. Мистер Харриган широко распахнул глаза. У него в прямом смысле слова отвисла челюсть. Как будто его ударили пыльным мешком по голове. Он взял телефон и поднес его поближе к глазам. Потом повернулся ко мне.

– Это текущие котировки в реальном времени?

– Да, – сказал я. – Ну, может, с задержкой на пару минут, я не знаю. Телефон берет данные с новой башни мобильной связи в Моттоне. Нам повезло, что у нас рядом построили такую мощную вышку.

Он наклонился вперед и как бы нехотя улыбнулся.

– Будь я проклят. Это же прямо как тикерные аппараты, стоявшие дома у крупных магнатов.

– Даже лучше, чем тикерные аппараты, – сказал я. – Тикеры передавали данные с большой задержкой. Иногда на несколько часов. Папа мне рассказал. Ему нравится наблюдать за этими котировками. Он постоянно берет у меня телефон, чтобы их посмотреть. Он говорит, это одна из причин биржевого краха тысяча девятьсот двадцать девятого года: чем больше люди скупали акций, тем сильнее отставали тикеры. Отчасти поэтому все и рухнуло.

– Он прав, – согласился мистер Харриган. – Слишком все разогналось, и обвал уже было не остановить. Впрочем, нечто подобное тоже может ускорить падение рынка. Сейчас еще трудно судить. Технология пока слишком новая.

Я ждал. Мне хотелось продолжить, хотелось расхваливать телефон дальше – все-таки я был мальчишкой, нетерпеливым, как все мальчишки, – но что-то мне подсказало, что сейчас лучше промолчать. Мистер Харриган продолжал рассматривать колебания индекса Доу-Джонса. Он приобщался к новым технологиям буквально у меня на глазах.

– Но… – начал он, не отрывая взгляд от экрана.

– Что «но», мистер Харриган?

– В руках человека, который действительно знает рынок, что-то подобное может… или уже… – Он умолк и надолго задумался. – Я должен был знать. Пенсия – не оправдание.

– И вот еще одна вещь, – сказал я, больше не в силах молчать. – Вы же выписываете газеты. «Ньюсуик», «Файнэншл таймс», «Фордс»…

– «Форбс», – поправил меня мистер Харриган, по-прежнему глядя на экран. Он напоминал мне меня в четыре года, когда мне подарили на день рождения «Волшебный шар предсказаний». Я точно так же не мог от него оторваться.

– Да, верно. Можно мне телефон на минутку?