— Никто из них ничего не знает.
— Почему вы пришли с этим ко мне?
— У меня такое чувство, что с моим сыном что-то случилось. Я слышала, что вы делаете то, что другие люди не могут или не хотят делать. В начале этого года в городе произошло преступление. Кажется, некий культ планировал принести в жертву группу похищенных женщин. Вы их остановили.
Так теперь это описывают таблоиды? Это досадно близко к правде. Не сотрудничают ли они с какими-нибудь инопланетянами?
— Послушайте, Эвелин.
— Откуда вы знаете, что меня зовут Эвелин?
— Послушайте, Эвелин, я знаю, что вам нужна помощь, но не моя. Я не тот, кем вы меня считаете.
— И кто же вы?
— Я монстр.
Я дал ей секунду переварить услышанное. Она хорошая женщина, но Зигги в самом деле испортил мне настроение. Я приканчиваю стакан Царской водки.
— Не поймите меня неправильно, но если ваш муж действительно Саб Роза, то почему он не здесь, с вами, и не творит заклинания поиска? Или не отслеживает эхо? Обычно сырая магия глупого подростка оставляет жирный блестящий остаточный след по всему эфиру. Легко отследить.
— Мой муж мёртв. Это случилось совсем недавно и внезапно. Вот почему я пыталась связаться с Аки. Теперь, возможно, я потеряла обоих.
Она опускает взгляд на чашку кофе. Её сердце замедляется, но не потому, что она расслабилась. Моя обгоревшая рука начинает заживать. Она жжёт и чешется. Я не могу помочь этой женщине. Я не хочу здесь находиться.
Карлос говорит: «Мне кажется, вы слегка забегаете вперёд. Почему бы вам не отправиться к копам или не нанять частного детектива? Для таких вещей магия не требуется. И судя по тому, что я здесь видел, магия на самом деле не особо то помогает. Она всё только сильнее запутывает».
Он кладёт свою руку поверх моей.
— Вы спасли всех тех людей. Почему не хотите помочь мне?
— Карлос прав. Вам нужно обратиться к копам или нанять детектива. Я не Сэм Спейд[65]. Я не этим занимаюсь.
— Но вы спасли всех тех людей.
— Я никого не спас. Я просто убил ублюдков, которых нужно было убить. Понимаете? Я не спасаю хороших людей. Я убиваю плохих.
Мне хотелось произнести это спокойно и рассудительно, но, в действительности, я говорю слишком громко.