Карнавал гнилых душ

22
18
20
22
24
26
28
30

– Да, мы это только что выяснили. Да, да… спасибо большое, что сообщили. Сейчас вернемся. Простите за неудобство. Да, да… сейчас будем.

И разговор закончился.

– Гарик, – Малюс обратился к водителю, – не мог бы ты развернутся. Ребята забыли гитару.

И вот, когда впереди наконец показалась ровная асфальтированная дорога, Гарику пришлось остановиться и развернуть микроавтобус, чтобы опять заехать в темный лес.

– Что происходит? – встревожилась Поля.

– Жули и Генри оставили в больнице свою гитару, – ответил Израиль.

– Генри оставил! – рявкнула Жули. – Он нес за нее ответственность! Не я ее забыла! Прошу на меня бочку не катить!

Микроавтобус вернулся на жуткую ухабистую дорогу. И снова салон начало сотрясать.

– Надеюсь, у тебя от этой тряски все же появятся камни в почках! – бросила последнюю угрозу Жули в адрес брата.

К порицанию несчастного Генри присоединился Кассий:

– Как вы могли забыть свою гитару, Генри? Это же уму не постижимо! Такая оплошность! Ох, какая оплошность! И теперь из-за вас всем нам придется страдать от этой жуткой тряски снова!

Генри весь сжался. Ему было невыносимо от того, что на него все набросились, как стая голодных волков. Он не мог никому посмотреть в глаза.

К общему обвинению Генри во всех смертных грехах присоединилась и Ришта, сорвав свой тонкий писклявый голос-шепоток:

– Идиотина! Из-за тебя мне опять трястись в этом сраном автобусе! Как можно быть такими дебилом и забыть свою гитару?!

Ришта хотела продолжить изливать свой поток гнева и оскорблений на Генри, но ее вовремя прервала Жули:

– Эй, я прошу тебя извиниться перед моим братом! Оскорблять и унижать его могу только я! И что такого, что он забыл гитару? Никто от этого не застрахован! Ты вот тоже свой голос где-то потеряла на дороге, я же тебя не оскорбляю!

От таких слов в горле Ришты все пересохло. Она тяжело задышала, собираясь с силами.

– Ах, ты… да как ты… сучка! Янсен, чего молчишь, паразит?! Твою девушку тут между прочем унижают!

– Заткнись все ради бога! – подал громкий грозный голос Марк.

И в салоне мгновенно воцарилась гробовая тишина.