Они разместились на веранде за большим дубовым столом, накрытым для ужина: в плетеной корзинке, под застиранной, но чистой и накрахмаленной салфеткой уже притаился хлеб, рядом — россыпь столовых ложек. Из открытого окна доносился аромат гречневой каши, сливочного масла и вареных сосисок. Громко работал телевизор, едва перекрывая детский визг и хохот. Борис Аркадьевич заглянул в кухню, прикрикнул без тени суровости:
— А ну тише, бесенята! — потом обернулся к гостю, извинился за шум: — Внуки приехали из Ростова. Два года не виделись… Так что вы мне хотели рассказать?
Тимофей растерялся: пока ехал к историку, мысленно прокручивал предстоящий разговор, раскладывал по полочкам. И все было ясно. А вот сейчас спросили его прямо, и сразу — ступор, все мысли разбежались, буквы забылись и в слова никак собираться не желали.
— Да вы не волнуйтесь, — подбодрил его Борис Аркадьевич. Налил воды из стеклянного кувшина, поставил стакан перед гостем, приготовился терпеливо слушать.
— То, что вы знаете, это то, что объект 2/17 обнаружен в конце прошлого сезона. Ориентиры и координаты, привязку к местности делали уже в этом году. Сейчас еще команда не вся в сборе, поэтому нас позвали сделать пробное погружение, уточнить расположение объекта, разметить квадрат работ. Дождались корабль обеспечения из Новороссийска. Во время пробного погружения все по плану: место кораблекрушения нашли, органика цела. Фрагменты корабля, мачты повреждены ударом о грунт, судя по всему. Покрыты слоем грязи и ила.
— Так хорошо все сохранилось? — удивился историк.
— Да, вся геометрия в сохранности, строительные отметки на дереве сохранились.
Историк был поражен:
— Даже так? Как такое может быть… Восемьдесят четыре метра, всего. У нас под носом, практически.
Тимофей кивнул, продолжил:
— Сразу бросилось в глаза, что дно у корабля словно вырвано или выплавлено даже, — он провёл указательным пальцем по столу.
Историк скептически хмыкнул, предположил:
— Вернее всего, повреждено при ударе о грунт.
— Нет, — дайвер уверенно покачал головой, — днища просто нет, края выворочены наружу и оплавлены. Фрагменты разбросаны на несколько десятков метров вокруг. Но, погодите, не это главное. Рубка практически цела, частично сохранилось убранство, черепки какие-то, украшения. Али Саракаев попросил что-то поднять. Мы с напарником подняли небольшой сосуд вроде как для благовоний, фрагмент бруска с оплавленными краями и браслет. Отправили посылкой наверх. Пока поднимались сами, наверху испортилась погода. И вот тут началось нечто странное, — он осторожно посмотрел на историка, убедился, не улыбается ли. Тот слушал внимательно и с интересом, пока, правда, довольно формальным. — Возникло ощущение, что изменился состав воды вокруг, она стала плотнее. Почти как масло. И температура резко изменилась, понизилась на десять-двенадцать градусов.
— Ого. Это все датчики у вас зафиксировали?
— Конечно. И еще. Мы были на такой глубине, когда уже видно, что наверху, над поверхностью — день. Солнечные лучи проникают и такими косыми канатами свисают, бликуют. А тут резко — будто ночь.
— Ну, если наверху погода испортилась, это не мудрено, верно? — резонно отметил историк.
— Не так быстро и не так контрастно. Я бывал на глубине десяти метров, когда изменялась облачность. Так что мне есть, с чем сравнивать.
— Хорошо, допустим. Я не спорю. Что дальше?
— Дальше мы увидели еще один корабль. Деревянный, около тридцати метров в длину, точно такой, как на дне. Только будто это не сам корабль, а тень его или фантом, призрак. И прямо над нашими головами. Все заклепки видно, руку протяни и дотронешься.
ebooksa