— Каждый день мясная похлебка, — уточнил Нугман.
— Тогда пойдем! Ура! — закричали мы все в один голос.
— Значит, договорились? — переспросил Нугман, очень довольный нашим согласием.
— Договорились! Договорились!
— Тогда вашим бригадиром назначаю Ажибека, — сказал председатель, поднимаясь.
Ажибек вовсе заважничал, словно делал нам всем одолжение, ступая по одной с нами земле. А Нугман, точно ему и этого было мало, добавил еще:
— Ну, бригадир, а ты должен вылечить свою чесотку. Возьми сегодня же коня, съезди в больницу в Коныр.
Он начеркал записочку бригадиру Байдалы, распорядился выдать коня и вместе с запиской протянул Ажибеку пятьдесят рублей.
— Купишь себе лекарства.
— Ну, видели, недотепы, как разговаривал со мной председатель? — победно спросил Ажибек, когда Нугман уехал. — Теперь вы должны почитать меня как старшего брата и выполнять все мои приказы. Ты, Кайрат, и ты, Самат, принесете мне в дорогу курта и иримшика. Возьмете дома или у старой Казимы. Сама она, конечно, не даст. Но я видел, что у нее рядом с дверью сушится курт. Можно незаметно стащить. А ты, Канат, ступай с запиской к старику Байдалы, приведешь коня.
Гордясь таким ответственным поручением, я побежал по аулу, размахивая листком словно знаменем; нашел бригадира Байдалы возле кузницы и вручил записку Нугмана. Старик Байдалы взял записку, повертел ее и так и этак и вернул мне.
— Ну-ка, прочти. Хочу посмотреть, чему ты научился в школе.
Старик Байдалы не умел читать, но скрывал свой недостаток, хотя о нем знал весь аул.
— «Байеке, — читал я, — дай Ажибеку на сегодня коня. Пусть съездит в Коныр, в больницу, покажется врачам и возьмет себе лекарство. Нугман».
— А ты тут при чем? — удивился старик Байдалы. — Тут что сказано? Выдать коня Ажибеку. Не тебе — Ажибеку, понял?
— Ажибек меня послал. Он там ждет, — я махнул рукой в сторону клуба.
— А ты что? Не понимаешь слова «сам», голова твоя тыквой! — рассердился старик Байдалы. — Ему нужен слуга! Посмотрите, какой бай нашелся! Иди скажи Ажибеку: хочет получить лошадь, пусть придет сам!
Представьте, человек радуется, в нем все поет, оттого, что ему доверили важное дело, и вдруг его окатывают холодной водой. Так же стало и со мной после отказа Байдалы. Я сник, понуро побрел к Ажибеку.
А он в это время запихивал в необъятный, растянутый карман пиджачка курт и иримшик, добытые Кайратом и Саматом. Заикаясь, стыдясь смотреть в глаза своего бригадира, я передал слова старика Байдалы.
— Эх ты, тряпка! — презрительно сказал Ажибек. — У тебя в руках документ, записка самого председателя, а ты развесил уши перед каким-то Байдалы. Ты показал ему записку или нет?
ebooksa