Не сводя глаз с Карен, он громко окликает:
— Гуннела, черт побери, подойди поздоровайся!
Жена Одда встает со своего места возле двери, не спеша подходит, протягивает руку:
— Привет, Карен, давненько не видались.
Тусклые платиновые волосы собраны на макушке в высокий пучок, леггинсы с леопардовым узором. Улыбка прохладная, рукопожатие вялое. Карен отмечает, что в весьма глубоком декольте она почему-то сделала татуировки — имена своих детей, внуков и мужа.
— Привет, Гуннела, мы и впрямь давненько не видались.
Обе умолкают, и, чтобы не молчать, Карен вслух прочитывает замысловатые буквы:
– “Одд”, “Тина”, “Кевин”, “Лиам”. Практично, я тоже с трудом запоминаю имена.
Она сразу сожалеет, что пошутила, но Гуннела, похоже, сарказма не заметила.
— Я только что стала бабушкой, так что скоро добавится еще одно имя, — гордо объявляет она. — У Тины родилась дочка. Ясмина, так ее назовут.
А как же иначе, думает Карен и отводит взгляд от ее выреза.
В следующий миг она цепенеет.
И, не сводя глаз со спины Одда, который спешит к холодильнику, мысленно чертыхается. Ясность пришла сразу и радости не доставила: за одиннадцать лет она видит кузена не впервые. Видела его еще вчера утром, на пароме в Турсвике.
С растущим неудовольствием она глядит на длинную, тонкую седую косицу на спине брата.
Когда Карен выезжает на магистраль, на часах двадцать минут десятого вечера. Живот пучит от смородинного сока, кофе, пива и рагу, которое через час действительно оттаяло в микроволновке и было зажарено. Баранья печенка с ячневой крупой, луком и гвоздикой — вкуснотища, конечно, как раньше, однако не случайно это блюдо по традиции запивают доброй порцией спиртного, чтобы помочь пищеварению. Сегодня ей пришлось отказаться от этой помощи, несмотря на уговоры. Ее личный лимит допустимых промилле ниже законодательного. И намного ниже того, какой считает приемлемым ее родня.
“Черт побери, Синичка, забудь, что ты полицейская. Без доброго выпивона всю ночь мучиться будешь. А в аварию ты здесь вряд ли угодишь…”
На выручку пришла Ингеборг:
“Заткни варежку, Одд”.
Он мгновенно замолчал. Карен не уверена, понял ли он, что допустил промашку, или власть Ингеборг в семье до сих пор так велика, что одного ее слова достаточно. В таком случае едва ли для нее будет новостью, что младший сын состоит в криминальной байкерской группировке.
Карен не хочет говорить об этом с самим Оддом. Позднее, вероятно, придется, но не сейчас. Вместо этого спросила у Финна, когда они вышли во двор покурить:
ebooksa