Если я исчезну

– А так вообще можно делать? – Мне кажется, у твоей матери есть все шансы пережить своих собак.

– Даже если нельзя… – Он пожимает плечами. – После оглашения завещания речь перевели на другое, но нам-то стало понятно, что ловить тут нечего. Вот почему Рэйчел ушла. Она прожила здесь больше тридцати лет. У нее никогда не было собственной жизни. Она так и не обзавелась собственной семьей. По правде говоря, я думаю, она возлагала какие-то надежды на это место. Даже если бы ранчо досталось мне, она понимала, что для нее мы всегда найдем местечко, – красуясь собой и своим благородством, говорит он.

Вдруг он останавливается и хмурится, затем смотрит на меня таким взглядом, каким смотрят психиатры: будто это я выворачиваю перед ним душу.

– Я не зря тебе все так подробно рассказываю. От Клэм я узнал, зачем ты на самом деле приехала сюда. Она говорит, что ты… очарована Рэйчел. – У твоего брата есть классная привычка сглаживать углы и употреблять более мягкие выражения. – Я очень надеюсь, что, услышав от меня правду, ты просто уедешь домой.

Странно, как больно это ранит. Этот милый, хороший мальчик не хочет, чтобы я осталась. Все это очень нелогично, и тем не менее его попытка защитить меня выглядит в моей голове так, будто он меня отвергает. Почему он хочет, чтобы я уехала? Какой за этим скрывается мотив?

– Какую правду?

– Рэйчел сюда не вписывалась. Людям было неуютно в ее присутствии. – Пот струится у него по лбу, ему будто больно говорить такие вещи. – Очень многим с ней было некомфортно, ее было слишком много. – Я не сомневаюсь, что он тоже так считает: Гомер со своей милой, любезной, услужливой женой. Мне так и хочется сказать ему, что он понятия не имеет, каково это – быть женщиной, когда по большому счету у тебя только два выхода: быть неудобной или исчезнуть. Мне хочется высказать ему все это, потому что частичка меня не теряет надежды, что он сможет меня понять, хотя головой я чувствую обратное.

Он с лязгом захлопывает дверцу.

– Готово.

Я выхожу из задумчивости.

– Правда?

– Ага. – Он складывает инструменты. – Пара пустяков.

– В чем была поломка?

Сдвинув брови, он отвечает:

– Провода порвались.

– Вы имеете в виду, что кто-то их перерезал?

– Зачем кому-то это делать? – Он приподнимается с земли, а я понимаю, что совершенно забыла спросить его о Флоренс. Он направляется в сторону квадроцикла, так что заискивать и юлить мне некогда.

– Могу я задать вам вопрос?

Он останавливается и медленно оборачивается.

– Что ж, Сера, ты его уже задала, – и он улыбается так же, как твой отец.