— Я не голоден.
Они снова замолчали, глядя на сверкающие фонари.
— Париж очень красив ночью, — сказала она и взяла его за руки. — Я никогда не была молодой. Теперь я понимаю это.
— Ты всегда будешь молодой.
— Теперь буду, благодаря тебе.
— Я провожу тебя на пароход, — внезапно сказал он.
— Нет, — она покачала головой. — Лучше, если в поезде, который увезет меня к пароходу, я буду одна.
— Я буду скучать без тебя.
— Я тоже.
— И все-таки ты возвращаешься к семье, к тем, кто тебя любит.
— А ты? — спросила она. — Что ты будешь делать?
— Не знаю. Отец хочет, чтобы я приехал к нему в Германию. Я не хочу ехать, но...
— Ты не должен ехать туда! Сергей пожал плечами.
— Там наверняка найдется для меня какое-нибудь дело. Все лучше, чем бездельничать и слоняться по Парижу.
— Нет, ты не прав. То, что делают нацисты, просто ужасно. Ты не должен принимав в этом участия. Президент Рузвельт говорит...
— Ваш презцдент еврей, — оборвал ее Сергей. — Отец пишет, что его настоящая фамилия Розелфельд и что он снюхался с коммунистами.
Она засмеялась, но тут же остановилась, увидев недоуменное выражение на его лице.
— Ты напоминаешь мне моего мужа. Он тоже постоянно повторяет подобные глупости. Она заметила, что Сергей обиделся.
— Извини, — сказала она, пытаясь загладить свою резкость. — Но, видишь ли, это не правда. Я имею в виду, что наш президент еврей.
Сергей промолчал.