В то время как Ваби, заинтригованный таинственным поведением Мукоки, направился в его сторону, Родерик с тем же горящим факелом в руках проник в старую хижину, внутренность которой была объята ледяным холодом и мраком.
Ни на полу, ни на стенах он ничего не обнаружил и лишь в последнюю минуту заметил на одной из стен небольшую этажерочку шириной с фут. Он подошел к ней поближе и при неверном свете соснового факела увидел на полке черную шкатулочку, заржавевшую от времени.
Молодой человек дрожащими руками схватил загадочную находку, которая была так легка, что в первую минуту показалась совершенно пустой. Может быть, в ней находились крошки последних табачных запасов Джона Болла! А может быть, в ней хранился…
Погасив факел, Родерик вышел на дневной свет, трепетно держа в руках последний дар, который преподнесла ему старая хижина и те люди, которые некогда проживали в ней. Шкатулка настолько была повреждена временем, что грозила ежеминутно рассыпаться меж пальцев.
Соблюдая исключительную осторожность, юноша снял крышку и тотчас же увидел свернутый лист бумаги, почти столь же ветхий, как и сама шкатулка. С таким же волнением, с каким он в прошлом году развернул кусок березовой коры, на которой был начертан план, он теперь расправил и разгладил пальцами бумажку. Края находки так истлели, что крошились при малейшем прикосновении, но середина ее находилась в сравнительно хорошем состоянии.
Он быстро пробежал глазами содержание документа, закрыл на мгновение глаза, открыл их, снова прочел бумагу и вдруг издал вопль безумной радости.
На минуту у него закружилась голова, и ему показалось, что он сейчас действительно заплачет от небывалого восторга.
— Мукоки, Ваби! — закричал он. — Живо идите сюда! Золото! Я нашел золото! Да идите же сюда!
И с этими словами он протянул бумагу по направлению к товарищам, которые бежали на его зов.
— Вот смотрите, что я нашел в старой хижине! — снова закричал он. — Это находилось в железной шкатулке, которую я обнаружил на полочке. Поглядите! Вот почерк… почерк Джона Болла, тот самый почерк, который мы видели на плане… на березовой коре.
Ваби, взволнованный не менее Родерика, выхватил из его рук бумагу и стал громко читать:
СЧЕТ ДЖОНА БОЛЛА, АНРИ ЛАНГЛУА И ПЕТЕРА ПЛАНТА
на 30 июня 1859 года.
Работа Планта: золота в слитках — 7 фунтов 9 унций; пыли — 1 фунт 3 унции.
Работа Ланглуа: золота в слитках — 9 фунтов 13 унций; пыли — ничего.
Работа Болла: золота в слитках — 6 фунтов 4 унции; пыли — 2 фунта 3 унции.
ВСЕГО 27 фунтов.
Выдано:
Планту: 6 фунтов 12 унций.
Боллу: 13 фунтов 8 унций.