— Я хочу знать, кто это — Долорес?
Джон Болл поднял свою неимоверно худую руку, поднес ее к голове, издал слабый стон и точно самого себя спросил:
— А кто это — Долорес?
Ничего больше нельзя было от него добиться. Он проглотил несколько ложек супа, которые подал ему Мукоки, и снова впал в бессознательное состояние.
— Кто эта женщина? — спросил Ваби. — Неужели же, кроме него, имеется еще одно человеческое существо в этой пещере? Ты как думаешь, Род?
— Я что думаю? — в свою очередь спросил белый. — Мое мнение таково, что он говорит о женщине, которую знавал очень давно, лет сорок — пятьдесят назад. Долорес — имя женщины или молодой девушки. Если нам удастся спасти Джона Болла, быть может, мы узнаем эту тайну!
На следующий день все вещи и технические принадлежности, которые не были сейчас нужны золотоискателям, были самым тщательным образом спрятаны в хижине. Затем с помощью очень крепких веревок пирогу подняли на самый верх ущелья и перенесли на другую сторону водопада. Что же касается Джона Болла, то и его с тысячью предосторожностей переправили по стволу дерева, которое так часто играло в последнее время роль моста.
За истекшие шесть-семь дней уровень воды значительно понизился, и трое золотоискателей, оставаясь по пояс в бассейне, до самого вечера волокли за собой березовую лодку с Джоном Боллом, к которому по-прежнему не возвращалось сознание.
В продолжение ночи за Джоном Боллом поочередно ухаживали все. Мукоки досталась первая очередь; его сменил Ваби, который около полуночи довольно бесцеремонно растолкал Родерика и стащил его с ложа из сосновых ветвей.
— Ради самого неба, вставай поскорей! — закричал дежурный. — Он говорит что-то. Больше всего говорит о своей Долорес, а также о каком-то громадном звере. Послушай!
Джон Болл, беседовавший с самим собой, очень ясно произнес следующее:
— Не бойся, Долорес… Говорю же я тебе: не бойся! Я убил зверя… Я убил его. Будь совершенно спокойна!
И тотчас же он закричал страшным, хриплым голосом:
— Где Долорес? Я спрашиваю: где Долорес? И тяжело опустил голову на грудь.
— Какой зверь? — спросил Родерик.
Но несмотря на все старания, от старика не добились больше ни слова. Он плотно сжал губы, точно и не произносил ни звука.
— Послушай, Род, — сказал Ваби. — Для меня лично ясно следующее: в этой пещере произошла какая-то трагедия. Тут кроется большая тайна. Его стычка с двумя товарищами — французами Анри Ланглуа и Петером Плантом, которые прежде чем убить друг друга пытались убить англичанина, является лишь частью его необыкновенных приключений. Не менее трагические вещи произошли между ним и этой неведомой Долорес. Сейчас мы еще ничего не можем выяснить. Поэтому я предлагаю тебе снова лечь спать, а через два часа сменить меня. Это будет самое разумное.
Прошло два мучительных и крайне утомительных дня, в течение которых наши друзья медленно продвигались к Вабинош-Хоузу. Казалось, что состояние больного ухудшилось. Его все чаще и чаще, трясла лихорадка, на его смертельно бледных щеках появился яркий румянец. Сумасшедший не переставал твердить имя Долорес и говорить о каких-то чудищах, населяющих подземную пещеру. Иногда он говорил уже не о зверях, а о людях, покрытых густой шерстью и мехом, у которых пламенно горели глаза и которые бросали на каждом шагу гарпуны.
На двенадцатый день отъезда маленький отряд достиг берегов озера Нипигон и, таким образом, находился на расстоянии тридцати миль от Вабинош-Хоуза.
Ваби остался с больным, а Мукоки вместе с Родериком отправились вперед за помощью в факторию. Они выехали на пироге, и солнце стало выходить из-за соседнего леса, когда они высадились на берег на довольно небольшом расстоянии от Вабинош-Хоуза. Выскочив на сушу, Родерик тотчас же заметил тонкий, стройный силуэт, который показался из лесу. Зоркий глаз мигом признал Миннетаки. Повернувшись к Мукоки, который, в свою очередь, узнал девушку, Родерик сказал: