Вопросы теперь будем задавать мы, — отрезал один из трех богатырей, по всей видимости, Добрыня Никитич, и достал, как Кио из рукава, наручники.
Самый младший, Алеша Попович, в это время надевал железо на Нильского, который слабо отбрыкивался, повторяя по очереди всего две фразы: «В чем дело? Я буду жаловаться!»
Остап, облаченный в металлические браслеты, сел на стул.
Я вынужден требовать адвоката. Это беспрецедентный произвол. С этого момента я не скажу ни слова.
Остап глянул на часы. Они показывали 16.30. Три богатыря, переговорив о чем-то с управляющим, взяли у него черную папку.
Татьяна Александровна, проведите товарищей в нашу дежурку, пусть посидят там. Через три часа должен приехать Пеленгасов, — сказал управляющий, злобно сверкнув глазами на Крымова.
Остапа и Нильского под конвоем увели в глубь помещения банка. Зайдя в комнату без окон с массивной металлической дверью, Крымова и его соратника усадили на неудобный кожаный диван. В комнате с ними остался только Стусь. Самый молодой из группы захвата задержался в коридоре и все время звонил по сотовому телефону. Нильский мелко подрагивал и бросал на Остапа беспомощные косяки. Крымов, верный своему слову, сидел молча, уставившись в одну точку. Лицо его было спокойно и невозмутимо.
Подполковник открыл папку и начал перебирать бумаги.
Ну что же, Крымов, кажется, вам пришел конец. Сколько веревочке ни виться… У нас есть часа два времени. Борис Михайлович просил меня подождать и не увозить вас в отделение. Он хочет сказать вам пару слов. Но мы можем начать прямо сейчас, чего время тянуть. Чистосердечное признание никогда не помешает.
Чистосердечное признание не помещает только в любви, — не выдержал Остап своего обета молчания, — а вас я пока что не успел полюбить.
Можете молчать, но документы говорят сами за себя, — с удовольствием, не торопясь, продолжал Стусь. — Подписав платежное поручение, вы, по сути, подписали себе приговор. Мошенничество в особо крупных размерах, статья 148 УК. Знакомы, наверное?
Нильский заскулил в углу дивана.
Разрешите закурить, — попросил Остап спокойно. — Меняю право одного звонка на сигарету.
Валяйте, — милостиво разрешил Стусь.
«Он ведь не курит, — автоматически отметил про себя Нильский. — Все! Нервы. И этот спекся».
Дайте зажигалку, — попросил Крымов, вынимая из кармана пачку сигарет.
Милиционер начал открывать ящики стола в поисках зажигалки. Пока Стусь рылся в ящиках, Крымов сильно ткнул Нильского ногой в колено и прошептал:
Нильский, запомните, вы ничего не знаете. Вас они трогать не будут. Говорите, что подписывали, не читая, то, что я давал. Перестаньте потеть и портить воздух. Я все возьму на себя. Вы своим скулежом и заячьими скачками по столам наносите непоправимый ущерб авторитету нашего концерна.
У вас еще хватает сил ерничать, — простонал Нильский.
Что это вы там шепчетесь? — прервался подполковник. — А ну-ка прекратить разговорчики, а то рассажу по разным камерам. Эй! Серенко! Зайди-ка. Дай огоньку директору фирмы.