Потом, смутившись, он отвел каменщика в сторону и что-то зашептал ему. Каменщик, выслушав его, сказал:
— Соседняя комната свободна. Вы займете ее.
— Что? — крикнул Стиб. — Нам придется жить в этом аду?
— Выбора нет, — ответил Антиной. — На улице нас арестуют. Вся полиция поднята на ноги. Мы должны переждать.
Они выждали минуту, когда в коридоре наступила относительная тишина, и прошли в соседнюю комнату. Она была такой же величины, как помещение Сократа. Двойные нары, пустой комод и два стула стояли в ней. Жена Сократа принесла подушку и простыню. Она сняла их с собственных нар. Антиной коротко изложил положение вещей:
— Пока непосредственной опасности нет. Если мы сумеем держаться, как следует, никто не обратит на нас внимания. Новая семья потребителей — это событие случается здесь каждый день. Я советую вам как можно меньше говорить, чтобы никто не обратил внимания на ваш акцент. А пока — идемте обедать.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ТЯЖЕСТИ АНГЛИЙСКОЙ КОРОНЫ
Есть только один сон без просыпа — смерть. В прочих случаях это выражение — гипербола. Антиной не хотел смерти своей стражи, и караульные через несколько минут после бегства троих заключенных очнулись. Они кинулись в камеры заключенных, разбудили оставшихся, довольно грубо допросили их и, убедившись в отсутствии беглецов, перерыли весь дворец. Но открытые двери ясно указывали путь бежавших. Улица же была пуста. Начальник караула с подгибающимися от волнения и страха коленями пошел будить первосвященника. Поднятые с постели люди земли быстро догадались, в чем дело. Караул и не скрывал от них своей тревоги, потому что скрыть что-нибудь все равно было невозможно.
Через некоторое время к ним в комнату вошел первосвященник. Профессор и Бриггс почтительно вскочили, лорд поднялся несколько медленнее.
Первосвященник был спокоен, как всегда. Только опытный взгляд лорда подметил на его лице некоторую тень волнения. Все-таки Антиной был важнейшим государственным преступником и вместе с тем сыном первосвященника. Лорд слегка поднял руку, соединил большой палец с мизинцем и направил свой взор на ноготь последнего. Этот жест лорд позаимствовал у одного известного в истории дипломата, имя которого он знал, а мы забыли. Европейские дипломаты говорили, что, когда человек, послуживший лорду образцом, смотрел молча на свой мизинец, судьбы народов решались, как шахматные ходы. Лорд не желал решать ничьих судеб. Просто этот жест казался ему наиболее корректным при данных обстоятельствах. Не без волнения ожидая, чем разрешится эта сцена, он в то же время замечал разные мелочи и констатировал, что ноготь на его мизинце отполирован далеко не с той тщательностью, к которой обязывало его хотя бы звание бывшего мужа кафе-шантанной певицы. Бриггс и профессор волновались гораздо более лорда.
Первосвященник наконец заговорил, спокойно и веско, как всегда:
— Господа! Прискорбные события этой ночи вам известны. Я пришел к вам лично для того, во-первых, чтобы заверить вас, что никакие подозрения ни в коем случае не коснутся вас, и вы можете быть совершенно спокойны. Я успел изучить каждого из вас и еще раз подтверждаю, что правительство нашей страны питает к вам чувство глубочайшего уважения и доверия.
Лорд опустил руку, забыв о мизинце, Бриггс шумно вздохнул, профессор достал носовой платок. Первосвященник продолжал:
— Конечно, все меры к поимке беглецов будут своевременно приняты.
— Их вполне возможно поймать, — горячо сказал Бриггс.
Первосвященник посмотрел на Бриггса, как будто испытывая его, и, обращаясь преимущественно к лорду, заговорил снова:
— Во всяком случае время достаточно тревожное, и я пришел к вам, милорд, чтобы напомнить вам от лица правительства о нашей просьбе помочь нам вашим опытом и знаниями. Я попрошу вас, милорд, — закончил первосвященник, — сделать мне честь и последовать за… то есть со мной.
Первосвященник поклонился и сделал движение, словно пропуская лорда вперед. Лорд привык уже, что приказания отдаются в этой стране под видом вежливых приглашений. Он подошел к двери и склонился сам, пропуская первосвященника.
Они вошли в памятный лорду кабинет. Шесть человек, президент республики, король и премьер-министр в том числе, стремительно поднялись со своих мест и низко поклонились лорду. Лорд, недоумевая, обвел их взглядом и вежливо поклонился сам. Подняв голову, он увидел, что все замерли в поклоне, и только министр иностранных дел выпрямился, сделал шаг и склонился еще ниже. Лорд посмотрел на первосвященника, ища разгадки. Первосвященник тоже поклонился. Лорд не выдержал.
— Господа, — сказал он, — я не понимаю, чем вызваны знаки вашего внимания ко мне. Простите меня, но я хотел бы вам напомнить, что я — только ваш пленник.
ebooksa