Капитан Трафальгар

Здесь стояли в образцовом порядке, чинно в ряд, ящики и бочонки всех видов и размеров.

В следующем каземате находились снаряды для орудий всех калибров и различные артиллерийские принадлежности. Далее следовал склад оружия, целые ящики ружей и пистолетов, патронов, гильз и всего остального. Следующие пятнадцать или двадцать казематов представляли собой поистине чарующее зрелище. Все, что только могло быть произведено ценного и изящного, прекрасного и художественного, казалось, собиралось здесь годами. Была здесь и ценная мебель всевозможных стилей и эпох, и бронза, и китайский фарфор, и дорогой нефрит, и редкое дерево, и чудные ткани, не имеющие себе цены, и дорогие меха, и даже бочонки со старыми испанскими и французскими винами. Были здесь и картины известных мастеров, и музыкальные инструменты, и дивные восточные ковры, и драгоценные вещи, статуи из мрамора и бронзы, и ящики дорогих сигар, дамасское оружие и старинные книги, коллекции редких гравюр, были и роскошные экипажи, и сбруи, усыпанные драгоценными камнями, разукрашенные золотом и серебром, английские и арабские седла, и земледельческие машины, и физические аппараты, и редкие зоологические коллекции. И все это — одно на другом, без разбора, целыми грудами, всего так много, что у меня глаза разбегались и в голове начинало кружиться. Не будь здесь этого отсутствия всякого определенного порядка и классификации, можно было бы думать, что находишься на одном из тех всемирных базаров человеческой промышленности и искусства, какие открываются каждые пять-шесть лет в какой-нибудь «столице мира» под названием всемирных выставок.

В глубине последнего каземата Белюш открыл для меня два сундука, один из них был наполнен по самые края золотой и серебряной монетой, другой, немного меньших размеров, чем первый, содержал от восемнадцати до двадцати килограммов драгоценных камней: сапфиров, рубинов, изумрудов, опалов и алмазов чистейшей воды, перемешанных с драгоценным жемчугом всех оттенков и величин. Словом, тут заключались в различных видах несметные богатства, ценность которых я не мог даже приблизительно определить.

— И все это взято у англичан! Мы никому не обязаны этим и никто не имеет права упрекнуть нас в незаконности этого нажитого нами добра! — проговорил Белюш по обыкновению угрюмым тоном и как бы нехотя, но с внутренней гордостью и полным сознанием своей правоты, тоном, в котором слышалась спокойная, чистая совесть человека, которому нечего стыдиться или бояться.

Когда мы выходили из последнего каземата, Белюш указал на другой длинный ряд казематов, таких же, как и те, откуда мы только что вышли. Все они были пусты в данный момент.

— Здесь мы хранили вина, пряности, хлеб и всякие товары. Теперь все они благополучно сбыты и денежки за них получены! — пояснил мне Белюш довольным, добродушным тоном торговца, успешно уладившего свои дела.

Затем он тщательно задвинул все засовы, навесил замки, замкнул на три ключа решетку длинного коридора, и мы опять той же дорогой вернулись в жилое помещение цитадели. Я был положительно ослеплен и даже как-то подавлен всеми этими несметными богатствами, всей этой царской роскошью, вид которой произвел на меня какое-то гнетущее, тяжелое впечатление. В моей душе являлось почти безотчетное чувство, что эти громадные богатства воздвигают между мной и Розеттой непреодолимую преграду, и это почти бессознательное чувство тяготило и угнетало меня.

Я вернулся к капитану после осмотра его складов и магазинов бледный, расстроенный и невеселый.

— Ну, что ты скажешь про мои товары? — с видимым равнодушием и безучастием спросил Жан Корбиак, обращаясь ко мне. — Как ты думаешь, хватит мне груза на судно вместимостью около трехсот тонн?

— Я полагаю, что для всего этого потребуется судно водоизмещением по меньшей мере в восемьсот тонн! — сказал я.

— Ба-а! Можно будет, в случае надобности, выбрать лишь наиболее ценное, а остальное оставить здесь. Во всяком случае, нам придется довольствоваться тем, что можно будет найти здесь, в Галвестоне, из продажных судов, а здесь ведь их не так много. Главное — надо спешить, не теряя ни минуты времени. Это безусловно самое разумное в нашем положении. Я желал бы, чтобы вы завтра же отправились, ты и Белюш, в Галвестон и присмотрели, что там можно найти по части судов в данный момент! — добавил комендант.

— Зачем же завтра? — сказал я. — Мы можем отправиться сегодня. Я попрошу вас только дать мне время перекусить что-нибудь, так как я очень голоден, а затем я готов хоть сейчас пуститься в путь!

— Ах, какой же я, право, негостеприимный! — воскликнул Корбиак. — Я даже не подумал до сих пор накормить тебя, ведь это непростительная оплошность с моей стороны!.. Бедный мальчик, воображаю, как ты должен бранить меня в душе за это… Эй, Белюш! Прикажи-ка подать покушать господину Жордасу, да не забудь, что у него молодой, прекрасный аппетит!..

Не прошло и пяти минут, как в комнату явился слуга, неся громадный поднос со всевозможными яствами. Как достойный сын моего отца, я не заставил себя долго просить и сделать честь угощению коменданта.

— Ты настоящий сын Ансельма Жордаса, — сказал почти весело Жан Корбиак, — это меня радует!

Закусив как следует, я объявил, что готов отправиться с Белюшем в Галвестон.

— Вы сядете в катер и отправитесь оба в Галвестон, — сказал комендант, — посмотрите, имеется ли там какое-нибудь судно, способное совершить плавание в Европу без серьезных поломок, притом судно, по возможности более или менее значительных размеров, а если найдете такое судно, то немедленно приобретите его во что бы то ни стало. О цене говорить не стоит, лишь бы судно было подходящее, затем сегодня же вечером или в ночь возвращайтесь сюда — сообщите мне о том, как обстоят дела. Если же ничего подходящего в Галвестоне не найдете, то вам придется завтра же отправиться в Тампико!

В ту пору Галвестон, куда мы прибыли два часа спустя после нашего отъезда из Сан-Марко, не был еще особенно людным и излюбленным моряками портом. Когда наш катер входил в его гавань, там стоял только старый испанский бриг, ветхий и полусгнивший, семь или восемь береговых катеров и большое американское трехмачтовое судно «Эврика», разгружавшееся в данный момент. Груз его состоял из железных лопат, кирок, вил и других сельскохозяйственных орудий.

Я с первого же взгляда нашел, что «Эврика» была бы очень подходящим для нас судном. Это был превосходнейший клипер, какие обыкновенно строят американцы для перевозки срочных грузов, легкий, прочный, надежный и быстроходный. Судя по элегантности и стройности корпуса, удивительной высоте его мачт и очень значительному числу парусов, в сравнении с его вместимостью, можно было почти с уверенностью сказать, что это судно, если бы нам посчастливилось приобрести его, могло бы назваться положительно исключительным приобретением, но возможно ли было приобрести его, — вот в чем заключался теперь главный вопрос.

По счастью, капитан клипера, рыжеволосый янки, был вместе с тем и собственником этого судна. Впрочем, такого рода щегольские и превосходные суда вообще строят только для себя. Недолго думая, мы отправились на клипер.