Читатель пройдет вместе с героями романа через саванны, девственный тропический лес, преодолеет бурные реки, удивительные водопады в Южной Америке. Не раз удивится мужеству героя романа Шарля Робена и его спутников, не теряющих надежды на спасение в самых трудных обстоятельствах.
Луи Анри Буссенар
Охотники за каучуком
ЧАСТЬ 1. ЛЮДОЕДЫ
ГЛАВА I
— Я чувствую, будто что-то дергает!
— Ну, и пора!
— Давай-ка посмотрим, что там такое на удочке!
— Осторожнее, Геркулес, осторожней, дружище!
— Я, видишь ли, становлюсь стар и ощущаю что-то странное… жуткое… когда вижу, что рыба клюнула… что она, наконец, взяла…
— Молчи, болтун! Ты думаешь, что говоришь шепотом, а сам ревешь, как рыжий ревун… Надзиратели могут услышать.
— Сегодня национальный праздник, они весь день пили и теперь, очевидно, храпят, как ленивая скотина!
— Да полно тебе! Будет! Подвяжи свой язык и будь наготове!
— Если бы загасить этот проклятый фонарь! ..
— Ну, пожалуйста, без глупостей! Я в былое время поплатился двумя годами кандалов за такую штуку при попытке бежать при таких же обстоятельствах, как сегодня. Я, видишь ли, загасил фонарь… светильня стала чадить; товарищи пробудились из-за запаха и с перепугу, боясь быть наказанными наобум, принялись кричать. Прибежали надзиратели и изловили господина Луша! .. Фитиль меня предал.
Шум лесы, выволакиваемой из воды и тянущейся по гладкой поверхности, прервал разговор, шедший подавленным шепотом.
Человек, именуемый Геркулесом, продолжал тянуть лесу и методически наматывать ее по мере того, как она поддавалась его усилию. Трое остальных присутствующих при этой операции смолкли и, несмотря на свое напускное хладнокровие, были преисполнены тревоги, граничащей с ужасом.
Все они были в одинаковых блузах и брюках из грубого сурового холста, босые и в широкополых шляпах из жесткой соломы; на шее у каждого висело по паре солдатских поршней (род кожаных лаптей, употребляемых в некоторых частях европейских войск), связанных веревочкой. Они стояли у крошечного квадратного окошка, прорезанного в темной стене, напоминающей стены карцера или тюремной камеры. Их бритые лица, осунувшиеся и страшно бледные, с недобрым выражением, в котором, несмотря на тревогу и напряжение, все же виднелся неизгладимый след порока и преступления, — эти лица при свете фонаря, подвешенного к потолку их мрачного помещения, казались еще более отвратительными и отталкивающими.
Но вот довольно сильное колебание почувствовалось во всем помещении, и в ночном мраке раздались какие-то потрескивания.
Четверо мужчин пригнулись, и один из них пробормотал:
— Наконец-то! Прилив!
ebooksa