— Возможно, вы примете иное решение, узнав, что для меня не имеет значения, куда следует ваша шхуна. Мне достаточно уверенности, что она куда-то да следует…
— Вот именно — «куда-то».
Мне показалось, что при этих словах капитан Лен Гай устремил взор на юг.
— Так вот, сэр, — не унимался я, — мне почти безразлично, куда вы плывете. Мне просто не терпится убраться с Кергелен, воспользовавшись первым предоставившимся случаем.
Капитан Лен Гай ничего не ответил, погрузившись в раздумья, однако я видел, что он пока не стремится спасаться от меня бегством.
— Имею ли я честь владеть вашим вниманием, сэр? — с живостью спросил я.
— О да.
— Тогда позвольте мне добавить к сказанному, что если я не ошибаюсь и если в дальнейший маршрут вашей шхуны не внесено изменений, то в ваши намерения входило уйти из гавани Рождества в направлении Тристан-да-Кунья?
— Возможно, на Тристан-да-Кунья, возможно, к мысу Доброй Надежды, возможно, на Фолкленды, возможно, еще куда-то…
— Так вот, капитан Гай, именно «еще куда-то» я и желал бы направиться!
— вскричал я, не скрывая иронии, но стараясь сдержать раздражение.
С этой минуты манера капитана Лена Гая решительно переменилась. Он заговорил более резко и отрывисто. Ограничиваясь самыми точными и необходимыми словами, он дал мне понять, что настаивать дальше нет никакого смысла, что наша беседа и так слишком затянулась, что ему дорого время, что дела требуют его присутствия в конторе порта и что мы уже сказали друг другу все, что могли…
Я протянул руку, чтобы удержать его — вернее, просто схватить за рукав,
— и наш разговор, так неудачно начавшийся, мог бы завершиться еще более плачевно, если бы этот странный человек не повернулся ко мне и не произнес более мягким голосом такие слова:
— Можете поверить, сэр, что мне нелегко отвергать просьбу о помощи, звучащую из уст американца. Однако я не могу поступить иначе. Во время плавания «Халбрейн» может случиться непредвиденное, и тогда присутствие на борту пассажира, даже такого необременительного, как вы, превратится в серьезную помеху и мне придется от многого отказаться. Вот чего я стремлюсь избежать.
— Я уже говорил вам, капитан, и готов повторить еще раз, что в мои намерения входит возвратиться в Америку, в Коннектикут, но при этом мне совершенно безразлично, когда эти намерения осуществятся — через три месяца или через шесть — и каким путем мне придется для этого пройти. Пусть даже ваша шхуна окажется во льдах антарктических морей…
— Антарктических морей?! — изумленно вскричал капитан Лен Гай, насквозь пронзая меня взглядом, словно это был не взгляд, а острое копье. — Почему вы говорите об антарктических морях? — переспросил он, хватая меня за руку.
— Я мог бы с тем же успехом упомянуть и северные моря. Для меня все едино— что Северный полюс, что Южный…
Капитан Лен Гай ничего не ответил, но мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. Потом, желая, видимо, покончить с этой темой, связанной для него с какими-то мучительными воспоминаниями, он проговорил:
— Кто же осмелится двинуться к Южному полюсу?..