— Разве вы принимаете нас за воров? — сказал грубого вида человек, выступивший впереди всех.
— Кто же вы тогда? — спросила она сухо.
— Мы военный патруль!
— Ах, если этот отряд военный патруль, то он не должен пытаться взломать двери этого дома.
— А кому принадлежит этот дом, скажите, пожалуйста? — отвечал тот, который казался начальником патруля, пародируя тон молодой женщины в словах «этот дом».
— Прочтите и вы узнаете это, — высокомерно сказала донья Эрмоса, — Лиза, посвети!
Тон доньи Эрмосы, ее молодость, красота, загадочность того спокойствия и той угрозы, которые заключались в ее словах, сопровождаемых представлением бумаги, произвели должное впечатление на этих людей, начинающих бояться, что они были обмануты и могут таким образом подвергнуться гневу Росаса.
— Но почему, сеньора, вы не открываете дверей? — сказал почти учтиво начальник патруля, который был не кто иной, как сам Мартин Санта-Калома.
— Читайте сначала, а затем я открою вам, если вы все еще будете требовать этого! — отвечала донья Эрмоса, с еще большим упреком.
Лиза по знаку своей госпожи приблизила свечу. Санта-Калома развернул письмо, не спуская глаз с молодой женщины, представшей пред ним таким странным образом в этом мрачном пустынном месте.
Он посмотрел сначала на подпись, и удивление тотчас же отразилось в его энергичных чертах, которым не хватало только красоты.
— Будьте добры прочесть вслух, чтобы все слышали! — произнесла донья Эрмоса.
— Сеньора, я начальник этого патруля, — отвечал он, — достаточно, если я один буду знать содержание этого письма. Впрочем….
И он прочел, что там было написано:
— Сеньора, — проговорил Санта-Калома, снимая свою шляпу, — я никоим образом не имел намерения причинять вам неприятность, я не знал, кто живет в этом доме, а предполагал, что несколько человек, уехавших час или два тому назад поблизости от этих мест, вышли из этой дачи, я только что имел перестрелку с неприятельской шлюпкой в нескольких шагах отсюда, и так как здесь вблизи нет другого дома, кроме этого…