Шли осторожно. Им приходилось несколько раз залегать и тревожно прислушиваться к шуму моторов, разговорам на немецком языке. Но все обошлось благополучно, и уже в темноте разведчики достигли намеченного рубежа.
Около двенадцати ночи ушел Луговец и с ним шестеро разведчиков. Через двадцать минут вперед двинулась и группа Купрейчика. Ползли медленно, сдерживая дыхание. Времени было достаточно, и старший лейтенант не торопился, давая возможность бойцам отдохнуть перед решающим броском. Вот впереди чуть засветлела свежая полоска — это вражеская траншея. При свете взлетевших на правом фланге ракет разведчики рассмотрели ее и веером начали расползаться в обе стороны, занимая позиции в пяти-шести метрах друг от друга. Еще раньше они договорились между собой, что по свисту командира каждый швырнет в траншею по гранате и бросится вперед. Купрейчик советовал действовать кинжалами и прикладами. Огонь открывать только в крайнем случае. Это надо было для того, чтобы не перестрелять в темноте друг друга.
Старший лейтенант взглянул на часы: до часа оставалось пять минут. Он представил, как в этот момент группа Луговца подбирается к часовым, а может, уже и сняла их, и в душе молил, чтобы там обошлось без шума. Купрейчик вновь посмотрел на часы: «Пора!»
Очередная ракета взвилась высоко в небо, освещая мертвым светом гладь реки и прилегающую к ней территорию. Купрейчик громко свистнул и плавным движением бросил гранату в траншею. Взрывы всех гранат слились в единый, продолжавшийся несколько секунд грохот. Разведчики бросились вперед. Раньше других оказался в ней Зайцев, он увидел спину подымающегося со дна траншеи немца и не раздумывая всадил в нее кинжал. Так же решительно действовали и все остальные бойцы, но фрицев в живых осталось больше, чем предполагали разведчики. Купрейчик даже пожалел, что не дал команду бросить по две гранаты, но он их берег для того времени, когда придется вместе с ротой Орешко отбивать вражеские атаки.
Вскоре в ход пошли и автоматы. Конечно, внезапность имела решающее значение, и отважная шестерка полностью владела инициативой. Немцы со сна не могли понять, что происходит, кто и откуда навалился на них. Многие просто выскакивали из траншеи и сломя голову неслись куда глаза глядят, другие, притворившись убитыми, лежали на дне траншеи, третьи, схватив оружие, палили лишь бы куда, нередко принимая своих за чужих. Купрейчик, расправившись с очередным фрицем, увидел, как на бруствер выскочил еще один. Не раздумывая, старший лейтенант влепил в него короткую очередь из автомата.
Вдруг яркая вспышка озарила окрестность, вздрогнула под ногами земля и оглушительный, страшный грохот всколыхнул всю округу. На мгновение даже схватка в траншее приостановилась. Но тут же завязалась с новой силой.
Прошло всего несколько минут, и участок траншеи, в который ворвались разведчики, был в их руках. Правда, немцы в одном и другом концах опомнились и повели огонь вдоль траншеи. Особенно опасным был огонь пулемета, который бил длинными очередями справа.
«Он же перебьет нас всех, когда мы побежим к своим», — ужаснулся Купрейчик и начал обдумывать, как добраться до пулемета. Но тут слева и справа послышались серии взрывов гранат, и пулемет захлебнулся. «Луговец с ребятами работают!» Как было условлено, разведчики сбегались к центру. Купрейчик торопливо считал: пять... семь... восемь... девять. Не хватало троих. Он громко спросил:
— Где еще трое? Кого нет?
— Есть они. Рожнов и Губчик, Гришу Семина несут.
— Что, ранен? — тревожно спросил Купрейчик, всматриваясь в приближавшихся ребят. Они на плащ-палатке несли Семина.
— Нет, убит!
Терять времени было нельзя, и командир приказал двум бойцам помочь нести убитого, повел группу в сторону своих. Во вражеской траншее творилась паническая неразбериха. Немцы вели огонь в разные стороны, не зная, откуда на них нападают. Особенно сильную сумятицу внес взрыв на минометной батарее.
Купрейчик в траншею к своим спрыгнул последним. Первым, кого он увидел, был Вахтанг Челидзе. Он радостно обнял друга:
— С возвращением, Леша!
— Спасибо. Постой, Вахтанг, а как ты тут оказался? Здесь же Орешко должен быть?
— Погиб он, вчера погиб. Я недавно прибыл еще с тремя ребятами. Всего добровольцев пошло восемь, но пятеро погибли, когда реку переплывали. Немцы сильный огонь с фланговых высот ведут.
— А у меня Гриша Семин погиб...
Купрейчик и Челидзе, посоветовавшись, решили, что Челидзе будет командовать левым флангом, а Купрейчик — правым. Уходя к себе, Алексей спросил:
— Вахтанг, не пойму, почему Васильев тебя, командира роты, сюда через реку направил?
ebooksa