— Нет, в Красной Армии. Он офицер.
— Значит, сражается с фашистами за нас с вами.
— А почему ты не воюешь?
Этот вопрос кольнул в самое сердце Славина. Он молча опустил голову. Что делать? Сказать ей, что он тоже рвется на фронт, что уже несколько раз писал рапорты о направлении в действующую армию? Нет, об этом нельзя говорить. Надо проглотить горькую пилюлю:
— Мне сказали, что мое место здесь.
— Здесь и баба управилась бы, а на фронте убить могут! — неожиданно зло выпалила хозяйка.
Славин тихо сказал:
— В таком случае, зачем вы меня предупреждали остерегаться Лешика?
Старуха пристально посмотрела на Славина:
— Смотрю на тебя, вроде дитя малое, а поговорила, вижу — взрослый. Скажи, ты на самом деле закупаешь здесь продукты?
— Людям же есть надо... Сейчас тяжело, бабушка, и они нуждаются в помощи. Вот и меня поставили на эту работу. Кстати, а где сейчас Ванда?
— Не знаю. Если верить старому Лешику, то у Степана.
— Скажите, но вы же не хотите, чтобы Степан втянул в свою банду и второго сына? Война уже скоро кончится, и он, наверное, вернется домой.
— Нет, нет! Я каждый день молюсь, чтобы господь бог хранил его, а этот бандит, Степан Лешик, чтоб сгнил в болоте.
— А как родители Ванды смотрят на то, что их дочка пропадает в банде?
— Запуганы они и молчат, только плачут. Ванда недавно была здесь, сказала, что если она вернется домой, то бандиты уничтожат всю семью. Что тут поделаешь? Конечно, будешь молчать. Тут порядки лесные: кто сильнее, тот и волк.
— А где их логово?
— Разве они скажут? Мой старик говорил, что слышал от других людей, будто около хутора Черный Луг прячутся.
— Кто хозяин хутора?
— Он пустой сейчас. Хозяин в полиции служил, помогал катовать людей, а когда немцы отступали, ушел с ними.