— Ты знаешь, что с киллерами обычно бывает?
— Это ты кина насмотрелся. Не забивай голову. В таких делах мозги лучше оставить дома, целее будут.
Типичная славина позиция, которую я не разделял.
— Надо думать и о завтрашнем дне, — я еще не ознакомил корефана с теорией тайных обществ Марии Анатольевны, но пришла пора исправить оплошность. — Как ты считаешь, испанцам нужны будут соучастники в грязных делах из числа туземцев-уголовников, когда эта заварушка кончится?
— Когда она будет кончаться, тогда и поглядим, — ответил Слава. Он отлично все понимал, вероятно, даже раньше и лучше меня. — Пока что у нас особого выхода нет. Так же, как и у этих... кабальеро. Ведомые белым «фиатом», мы свернули во дворы и встали возле грузовичка ГАЗ-66. Мы были в сонных трущобах на окраине города. Гражданка — район спальный, но местами он «спальный» не потому, что люди приезжают туда дрыхнуть после работы, просто он как будто сам погрузился в спячку. Есть в Петербурге такие кварталы послевоенной застройки, с длинными желтыми пятиэтажками, с заросшими сорняками дворами, засаженными чахлыми тополями и кривыми яблонями, с сохнущим на веревке бельем. Такие дворы, словно вырезанные из заштатного городишки и вставленные в Питер, источают затхлую атмосферу провинции. И тут же рядом — высотные здания, грохочущие заводские корпуса, супермаркеты и запруженные дороги. Жизнь кипит, нужно лишь отойти на шаг в сторону.
Но сейчас кипения жизни заметно не было. Дворовая аура словно силовым куполом накрыла нас и отрезала от шумов мегаполиса. Даже Хорхе Эррара и вылезший с водительского места здоровяк Хенаро Гарсия, казалось, были разморены сонным покоем захолустья.
— Госопода, — предупредил нас Эррара перед входом, в дом, — ваши коллеги, с которыми вам придется работать, взяли себе клички зверей. Чтобы не открывать ваши настоящие имена, выберите для себя клички заранее.
— А у них какие? — спросил Слава. — Лось, Енот и, э-э... Бобер. «Значит, трое», — подумал я.
— Тогда я буду Медведь, — моментально отреагировал «афганец».
— А я буду Выхухоль, — сказал я.
— Как? — вытаращил глаза Эррара.
— Выхухоль. Это такой водяной зверек, живет в России, питается рыбой. — Больше я ничего о выхухоли не знал и объяснил как сумел.
— Выхухоль, — довольно чисто повторил испанец. — Пусть будет Выхухоль. Я вас так и представило. Теперь, госопода, прошу следовать за мной.
Довольный тем, что в очередной раз удалось поставить неприятного мне комтура в затруднительное положение, я со Славой поднялся по лестнице на второй этаж. Ступени были грязные, лифт в доме отсутствовал, на площадке, где остановился Эррара, доставая из кармана ключи, не горела ни одна лампочка. Возможно, специально, чтобы соседи не могли подсмотреть в глазок, кто навещает конспиративную квартиру.
В жилье, сдаваемом хозяевами в наем довольно продолжительное время и потому загаженном на совесть, нас поджидала троица бандитов, проводивших время за просмотром телевизора. При нашем появлении они насторожились и уставились испытующе на незнакомцев.
— Знакомьтесь, госопода, — с нарочитым достоинством произнес Эррара, — это ваши коллеги. Это Медведь, а это, э-э... Выхухоль.
Я уже пожалел, что взял кличку. С этими пацанами шутить не следовало.
— Похухоль, — тут же сказал вертлявый парень в пестрой бежевой рубашке с короткими рукавами.
— Это Енот, — представил его комтур. — Это Лось. Костлявый здоровяк с широким крестьянским лицом и глубоко посаженными глазами кивнул, не вставая с кресла. Это Бобер.
Бобром оказался невысокий крепыш семитской наружности с покатыми плечами борца и высокими залысинами.