Алюминиевый провод нам очень пригодился при сооружении треножника. Двухметровую треногу из толстых березок мы поставили над колодцем. От идеи полиспаста быстро отказались, просто зацепили за вершину треноги блок, пропустили через него фал с привязанным поперек колом, к ближайшему дереву прикрепили лебедку. Я надел плащ ОЗК, застегнув его между ног как комбез, оседлал палку и, раскачиваясь над смердящей бездной, сказал:
— Леша, держи крепче, опускай медленно. В случае чего, у лебедки есть фиксатор, вот здесь, видишь? Если меня уронишь, вылезу и начищу рыло. Все понял?
— Понял! — прокряхтел Есиков, удерживая рукоять. — Тогда трави.
Плавными рывками я сползал в темную, пахнущую тиной дыру. Мимо лица проплыло вверх замшелое надломленное бревно. Предварительно мы как следует обкопали колодец, чтобы меня не засыпало, и сняли три венца, но внизу обсадка осталась. Она была ненадежной и гнилой, как моя жизнь.
— Давай! Еще давай! — командовал я, подсвечивая фонариком. — Леша, давай еще!
Наконец, подошвы болотных сапог стукнули по чему-то твердому.
— Стоп! — крикнул я, светя вниз. Под ногами покачивался лесной мусор и блестящий пласт льда посередине. — Закрепляй!
По этой команде Леша должен был зафиксировать барабан лебедки и подать мне слегу. Но гладко было только в теории. Я быстро поехал вниз.
— Сто-ой!!! — заорал я во всю глотку. — Капут! Я раскачивался, крепко вцепившись в фал, хотя спасти меня от погружения в трясину он бы не смог. Был, правда, шанс вылезти по нему наверх, если Лешу вдруг хватит инфаркт или инсульт от натуги. Привязывая лебедку к дереву, я рассматривал и такой вариант.
Падение прекратилось. Я висел, почти касаясь задом мусорного ковра, опершись подметками о затопленный ледяной блин. Он качался, значит, был не толстый. В него вмерзли чудом угодившие сюда корявые ветки. Возможно, на дне скрывались врытые в землю колья, острые как игла. Спустя несколько минут, дневной свет померк, в колодец заглянул Леша.
— Шест давать? — спросил он. Ну и дурак!
Заточенной пехотной лопаткой я разбил лед и прощупал слегой дно колодца. К счастью, заиление не оказалось сильным, венец удерживал грунт от осыпания со стенок, да и воды было немного. Смущало только, что в процессе зондирования шест задевал странные бугры, один был чересчур высокий. Возможно, это были камни, которыми выкладывали дно.
Успокоившись, я надел тесемку фонарика на голову и слез, опираясь на слегу. Вода сдавила болотники до середины бедер и остановилась. Это было очень хорошо. Это значило, что, стоя в ледяной жиже, я еще некоторое время останусь сухой. Другой хорошей новостью было то, что я чувствовал под собой камни. Надежное дно, когда ты стоишь в старом колодце вдалеке от человеческого жилья, радует больше, чем крепкий тыл в семейной жизни. — Давай ведро! — крикнул я.
Леша вытянул канат, привязал к нему ведро и опустил. Я был начеку и успел убрать голову.
Первым делом я переправил наверх лед и ветки, как самый неудобный сор. Колодец был давно нечищеный. Лет, наверное, сто. Прежде нас здесь кладоискателей не было.
Потом началось самое неприятное. Мы стали вычерпывать колодец.
Когда уровень воды упал до колен, я решил, что купание теперь уже все равно не повредит и окунулся по локти в жидкую грязь. Меня очень занимал предмет, торчавший по центру дна. Он был высотой до середины голени, от пинка не сдвигался, и я решил, что это камень. Только форма у него была какая-то странная.
Ощупав предмет под водой, я быстро понял, что имею дело с творением рук человеческих. — Самовар!
Леша не услышал. Стены гасили голос, если говоришь себе под ноги.
Я вытянул из жижи облепленный илом самовар. Он был тяжелый, полный воды. Я стер с него грязь и поначалу решил, что держу в руках блестящую латунь. Самовар был желтый. Он был золотой.
ebooksa