— Но…
— Хотите, чтобы нас увидели вместе? Нет? Тогда без разговоров!
Человек медлил.
В этот момент из-за поворота из густой тьмы на бешеной скорости вынырнула небольшая спортивная машина. Яркий свет фар на мгновение уперся в красный «ягуар», выхватив как на экране Роджерса и стоящего на обочине человека, поспешно закрывшего рукой лицо.
Машина вихрем промчалась мимо.
— Кто это? — резко спросил полковник.
— Не знаю… Кажется, в машине сидела какая-то женщина, — ответил его собеседник.
Хлопнула дверца. «Ягуар» взревел и прыгнул в темноту.
А еще через полчаса полковник Роджерс уже сидел в ванне, мурлыкая какую-то песенку, и улыбался своим мыслям.
В парке же в это время катался мистер Девон, он тоже любил иногда побыть наедине с собой. Кроме того, ему хотелось немного проветриться — сегодня предстояло еще поработать. Он знал, что до глубокой ночи не погаснут сегодня огни в штабе Конгресса профсоюзов Гвиании. Штаб этого левого профсоюзного объединения размещался в старом трехэтажном особняке в рабочем квартале Луиса, примыкавшем к железнодорожному депо и мастерским.
Собственно, профсоюзам принадлежали лишь верхние два этажа: первый этаж занимала мастерская по ремонту электрооборудования, где хозяйничал тощий, больной туберкулезом техник с дипломом, полученным в Соединенном королевстве. Там же он получил и туберкулез.
Сегодня в зале заседания Конгресса, на третьем этаже, в просторной комнате, заставленной рядами дешевых стульев, повернутых к невысокой, грубо сколоченной кафедре, собрались лидеры всех профсоюзных объединений страны.
Инициатором встречи был Конгресс профсоюзов Гвиании, но вопрос был настолько важным, что на встречу пришли и лидеры «Трудового центра» во главе с самим хаджи Имолой, членом палаты вождей Северной Гвиании, и группа руководителей Рабочего союза, которым вот уже почти двадцать лет правил старик Димоду, рабочий вождь «номер один», как называли его в Гвиании.
Был здесь и Адесанья, руководитель небольшого объединения католических профсоюзов, совершенно лысый господин с круглым благообразным лицом.
Все они настороженно посматривали на Бора, лидера Конгресса профсоюзов Гвиании, который по праву хозяина помещения и инициатора встречи занял место председателя за длинным столом, покрытым красной скатертью.
Здесь же на столе стоял небольшой бронзовый бюст Ленина. На стене, за спиной Бора, висел плакат «Рабочие и трудящиеся Гвиании, объединяйтесь!», а еще ниже — эмблема Конгресса: на красном фоне рукопожатие трех черных рук — рабочие, крестьяне и интеллигенция.
Справа от стола, рядом с входной дверью, висела старая классная доска, на которой мелом крупным, размашистым почерком была написана повестка сегодняшней встречи: «Положение трудящихся Гвиании и всеобщая забастовка».
Открытие совещания задерживалось: ждали Гоке, который все еще не вернулся от Стива, все-таки уложенного врачами в постель. Стив должен был сообщить Гоке свое мнение о предстоящей забастовке, с тем чтобы Гоке высказал его на сегодняшней встрече профсоюзных лидеров.
В другой раз эту миссию Гоке, может быть, и не доверили бы: Конгресс молодежи Гвиании примыкал к Конгрессу профсоюзов Гвиании, а Гоке со своим союзом «Авангард» — к объединению старика Димоду. Но сегодня ожидали, что все враждующие профсоюзные группировки придут к единому решению: начать всеобщую забастовку, и поэтому Гоке мог представлять и своего друга Стива.
Два дюжих парня внесли картонку местного пива — большие зеленые бутылки фирмы «Стар». Следом за ними сестра Бора — шестнадцатилетняя красавица, работающая у брата секретарем, — принесла поднос с перевернутыми стаканами.
ebooksa