Соленое озеро

Отец. Он живет в соломенной крыше над верандой. Который час? Половина двенадцатого. Она опоздала, я начинаю беспокоиться.

Лейтенант. Там будут речи, речи продолжаются долго. Пойдем, может быть, ей навстречу? Луна взошла, и светло, как днем. Вон там, перед нами, это блестящее пространство между колонами молочно-белых паров — это сверкает при луне Соленое озеро?

Отец. Да, это Соленое озеро.

Лейтенант. Какая белая скорбь выше черной линии деревьев! А, вот опять показался каменный стриж.

Отец. Он проснулся. Он почувствовал свою хозяйку. Он всегда ее слышит — я вам говорил. Она, вероятно, уже недалеко. Стойте-ка! Вот слышны смех, голоса, шаги по дороге... Вот она!

С минуту весело болтали у решетки сада; затем калитка заскрипела, закрылась и прозвучал голос Аннабель.

— Это вы?

Мужчины молчали, как немые.

— Это вы? — повторила она. — Хорошая я хозяйка дома! Но это вина американской армии, лейтенант Рэтледж. Простите меня!

Они последовали за нею в столовую. Красного стрижа больше не видно было, но когда он пролетал мимо черного прямоугольника открытой двери, слышался свист его крыльев.

Аннабель сбросила свой большой темный плащ. Она появилась перед ними с обнаженными руками и шеей. На ней было платье цвета серы, без кринолина, но с огромными панье из темно-синей тафты; на ней не было других драгоценностей, кроме колье и браслетов из опалов.

Белокурые локоны окаймляли ее маленькое личико, большой веер из страусовых перьев, прикрепленный к поясу цепочкой в виде четок из горного хрусталя, висел на ее юбке. Она развернула его и стала обмахиваться.

— Не слишком ли плохо вы пообедали, лейтенант Рэтледж?

Она улыбалась, глядя на него своими серьезными серыми глазами.

Как и утром, он покраснел и смутился.

— Великолепно!

— Значит, не так, как я! Господа эти, конечно, сделали все, что могли. Но обед, приготовленный, понимаете ли, не под наблюдением женщины! Между прочим, шампанское у губернатора отвратительное. Я надеюсь, вы не передадите ему? Осталось ли у вас вино Катаба, отец мой?

— Признаться, мы оказали ему честь, не думая о вас.

И он указал на пустые бутылки.

— А я пить хочу, — сказала она. — Кориолан!