Человек-землетрясение

– Да, водить ты умеешь, черт побери! – произнесла она один раз. – Но старик тоже шпарит, как дьявол!

Гастон мчался к долине в лучах фар. Насколько загадочной была для его разума голая девушка тогда у него в доме, настолько ясно он осознавал ситуацию теперь.

Жизнь будет спасена, если он доберется до дороги на Бриансон. «Он меня не задавит, – думал Гастон. – Нет, этого он не посмеет. И сбить он меня не посмеет, девушка рядом с ним. Она моя защита, моя жизнь… Господи, помоги мне выжить…»

Боб приблизился к мотоциклу на два метра. Гастон лежал на руле, как будто своим весом хотел вдавить колеса в дорогу. «Еще десять минут, самое большее – десять минут, и я спасен. Я забуду фамилию Баррайс, клянусь вам. Я ее никогда не слышал! Я никогда не видел горящую у скалы машину. Я никогда не слышал, как кричал человек. Я лежал в своей постели и спал, как обычно».

Крутой вираж. Дорога, покрытая льдом, сверкающим в лучах фар как хрусталь. Рядом обрыв. Четыреста метров скал.

Гастон Брилье нажал на газ, стремительно взял поворот, не вписался в него и вылетел в ночное пространство. Завис на секунду мигающей точкой в темноте, обрушился вниз и исчез в глубине. Лишь его страшный вопль висел в холодном воздухе, как замерзшая капля.

Боб Баррайс осторожно затормозил и подъехал к краю пропасти. Странное, неведомое ощущение разлилось по всему телу и снова захватило дух.

Умирает человек. С криком.

Он сжал ноги и закусил нижнюю губу. Рядом плакала Малу, потерявшая от ужаса дар речи.

– Это был несчастный случай, – хрипло произнес Боб. – Ты сама видела.

– Да. – Ее рука дрожала, как под ударами тока, когда она обняла его. – Бедный старик…

– Ты с ума сошла, Малу! Что это значит?

– Я тоже виновата.

– Выброси эти глупости из головы! Никто не мог предположить, что он помчится ночью, как сумасшедший. – Боб осторожно развернулся на узкой дороге и вновь поехал в гору.

– Куда же ты едешь? – спросила Малу.

– Назад, в Лудон. Доложить о несчастном случае. В конце концов, мы единственные свидетели.

Наутро Гастона вытащили из ущелья. Он не был изуродован, просто сломал себе шею. Крестьяне Лудона выставили его тело в церкви, хоть он и стал на старости лет насильником. Но Бог ведь покарал его за его преступление и бессовестную ложь. Так, во всяком случае, считали лудонские крестьяне, а Боб Баррайс приобрел для него гроб, какого наверняка не видели в Лудоне последние сто лет: с модным Христом на выпуклой крышке.

Но этого Боб уже не увидел. Когда Гастона Брилье клали в гроб, он летел в Германию. Боб был полон решимости избегать несколько месяцев Монте-Карло и наслаждаться жизнью в других местах.

Баррайсовская «Сессна», мирно жужжа, перелетала через Альпы, когда Боб заговорил с Гельмутом Хансеном, отодвинув газету, которую тот читал.

Прошедшие часы были немногословными. Когда Боб утром после драматической ночи появился в гостинице, Гельмут Хансен уже позавтракал и ждал его.