Подгоняемый нетерпением, словно желая побыстрее разделаться с опасной работой, он перестает грести и ведет себя так, словно собирается снимать весла.
Но опять как будто неожиданно меняет намерение: видит белое пятно на берегу. Он знает, что это такое – выбеленные стены дома вдовы Уингейт. И в то же время Дик Демпси вспоминает, что здесь проходит главная дорога.
Что если кто-нибудь на дороге или на берегу увидит, как он переворачивает собственную лодку? Конечно, полночь уже миновала и вряд ли кто-нибудь бродит поблизости; нет даже запоздавших путников. Но они могут быть; а такую ясную лунную ночь видно каждое его движение.
Поняв, что нужно принимать предосторожности, о которых он раньше не думал, Дик продолжает грести, вспоминая предстоящие повороты и изгибы реки и одновременно мысленно проклиная луну. Время поджимает, он начинает беспокоиться и вспоминает пословицу «не говори «гоп», пока не перескочишь».
Он все больше нервничает и теряет терпение, почти предчувствует неудачу, и вот в этот момент, обогнув очередной выступ берега, видит именно такое место, какое ему нужно. Короткий ровный участок реки с узким руслом, с крутыми берегами по обеим сторонам, с нависающими деревьями, которые едва не встречаются посредине и полностью затмевают ненавистный свет, погружая всю поверхность воды в глубокую тень. Это совсем недалеко от одинокой фермы Аберганн и устья ручья, пробегающего мимо нее. Но Коракл Дик о них и не думает – думает лишь о том, что место подходит для его дьявольского замысла.
Убедившись в этом, он дольше не откладывает, но немедленно приступает к действиям – и действует тем проворней, чем больше желает получить обещанную священником награду. Сняв весла, он встает на ноги; встав на скамью, стоит несколько мгновений, балансируя. Затем встает ногами на борт, навалившись всем своим весом.
Лодка мгновенно переворачивается, всплывает дном вверх и выбрасывает и Дика, и Льюина Мердока в стремительно текущую темную воду.
Пьяный идет на дно, как кусок свинца; вероятно, он не испытывает боли и даже не понимает, что тонет; думает, что это продолжение его сна!
Убийце все равно: он только убеждается, что его жертва утонула. Теперь ему нужно думать, как спастись самому. Нужно плыть в одежде и обуви.
Это трудно, но он тем не менее добирается до берега и утомленно выбирается на него; дрожит, как промокший спаниель, потому что на Плимлиммоне выпал снег и растаявшая вода попала в реку.
Но холод уайской воды ничто по сравнению с ознобом, который пробирает его до костей, когда он обнаруживает, что выбрался в том самом месте, на которое волны вынесли другое тело – тело, которое он тоже отдал им, – тело Мэри Морган!
Мгновение он стоит пораженный ужасом, с вставшими дыбом волосами, с застывшей в венах кровью. Потом, с усилием придя в себя, подтягивает мокрые брюки и бежит с этого проклятого места – он и сам проклят – бежит в направлении Ллангоррена, широко обходя стороной Аберганн.
Он не боится подходить к Ллангоррену в промокшей одежде – напротив, знает, что в такой маскировке будет тепло принят. Так и есть.
Миссис Мердок поздно не ложится спать, ожидая Льюина; впрочем, она мало надеется на его появление. Глядя в окно, она при свете луны видит человека, который идет мимо каретного сарая к дому.
Подбежав к двери, она, изображая удивление, восклицает:
– Это вы, мсье Ришар? А где мой муж?
И когда Коракл Дик рассказывает ей о несчастном случае – рассказ, естественно, подправлен в соответствии с обстоятельствами, – она испускает возглас, который можно принять за проявление подлинного отчаяния. Но на самом деле это возглас радости, которую она с трудом сдерживает: теперь она единственная владелица дома и земель на многие мили вокруг!
Глава шестьдесят седьмая
Дипломатическая глава
Наступил новый день, солнце снова взошло над Булонью; и майор Магон снова с своей столовой со своим единственным гостем капитаном Райкрофтом.