— Сколько тебе лет?
— Сорок четыре.
— И давно ты сидишь в Порт-Эгмонте?
— На Рождество исполнится уже три года.
— Ты собирался устроиться на китобойный корабль?
— Нет.
— Чем же ты тут занимался?
— Ничем. Я не собирался больше выходить в море…
— Зачем же тебе наниматься теперь?
— Так, просто взбрело в голову… До меня дошли слухи об экспедиции, в которую собралась ваша шхуна. Вот мне и захотелось… да, захотелось принять в ней участие… С вашего согласия, конечно!
— Тебя знают в Порт-Эгмонте?
— Знают. За все время, что я пробыл здесь, никто не смог меня ни в чем упрекнуть.
— Ладно, — отвечал капитан Лен Гай, — я наведу о тебе справки.
— Наводите, капитан. Если вы скажете «да», то сегодня же вечером мои пожитки будут на корабле.
— Как тебя зовут?
— Хант.
— Откуда ты родом?
— Американец.
Хант был низкоросл, крупноголов и колченог. С лицом, обожженным солнцем до цвета каленого кирпича (незагоревшая кожа тела была желтоватой, как у индейца), с могучим торсом, он обладал, как видно, невероятной силой — бросались в глаза ручищи с широченными ладонями. Его седеющие волосы напоминали скорее меховую шапку.
На его физиономии сразу обращали на себя внимание маленькие колючие глазки, безгубый рот, протянувшийся почти от уха до уха, и длинные зубы с совершенно неповрежденной эмалью, избежавшие цинги, подстерегающей любого матроса в высоких широтах.