Мужчина стал расстегивать брюки. Девушка напряглась, много она видела ног на пляже, но этот человек вызывал у нее смешанные чувства. Брюки упали на пол. Одна нога была обычная, волосатая, вторая… Алла потеряла сознание.
Скрип. Стук. Скрип. Стук.
Приковылял мужчина на кухню.
Я посмотрела на мужчину, осела вместе с тарелкой, в глазах поплыло. Очнулись мы, посмотрели друг на друга, я и Алла лежали на диване, мужчины не было, скрип не слышался. Мы встали, на цыпочках обошли квартиру, пусто. Дверь закрыта. На кухне все было чисто, посуда помыта, кастрюли пустые. Я решила проверить кошелек в сумке. Кошелек был пуст, пусто было в кошельке Нинели. Я пошла к сейфу в шкафу, модный сейф зиял пустотой своей пасти.
– Вот и стук, скрип, – сказала я в сердцах.
– Наживем, живы и хорошо. Лиана, я одна из твоего подъезда не пойду, проводи до дороги.
– Уговорила, провожу.
Мы вышли на улицу, вздохнули прохладный, вечерний воздух. Алла подняла руку, третья машина подъехала, остановилась, на нас смотрел мужчина, его пронзительные, черные глаза впивались в наши глаза.
– Обе садитесь!
Мы сели на заднее сиденье. Между шофером и нами медленно поползло вверх стекло.
Мы с Нинелей пожали друг другу руки, начинающие нервно вибрировать от элементарного страха. На боковых стеклах медленно поднялись темные стекла, не пропускающие свет. Мы оказались в движущейся машине, в полной темноте, заднее стекло было наглухо закрыто темной тканью. Легкие почувствовали, что вдыхать нам нечего. Неожиданно вверху над ними открылась крыша, крупные звезды заглянули в машину. Машина резко остановилась.
В люке крыши появилось лицо с тяжелым взглядом:
– Как себя чувствуете, подружки?
– Хорошо, господин, фельдмаршал, – ответила я.
– Мы приехали на мою дачу.
– У сержанта есть дача? – спросила Алла.
– Есть, кое-что, как у слона.
– У вас нога больная, как вы на крышу залезли? – спросила она.
– Без вашей помощи.
Двери машины открылись одновременно, мы оказались в лесу, перед красной, кирпичной стеной. Дверь отъехала в сторону.