Поздно ночью Райкова разбудил Доктор.
— Не могу я спать, Дима, — пожаловался он. — Все время перед глазами этот «улей». Что-то в нем есть очень знакомое, а что, не могу понять. Давай еще раз посмотрим, ты не возражаешь?
— Может быть, лучше завтра?
— Ну какая тебе разница! Конечно, если не хочешь, я пойду один. Мне очень важно посмотреть на него именно сейчас. Мне кажется, я вспомню нечто важное, а до утра все забудется; кто знает, может быть, мы найдем разгадку этого нового сюрприза!
— Небось Физика ты не стал будить, знал, что с ним этот номер не пройдет!
Поворчав еще немного, Практикант вылез из мешка. Ночь здесь была очень светлой, гораздо светлее, чем в ущелье. Фиолетовое свечение атмосферы пропитало все предметы каким-то призрачным светом. Не было даже теней.
До пирамиды они добрались без всяких приключений. Ватная тишина подземелья действовала угнетающе, и Практикант пожалел, что поддался на уговоры Доктора.
Доктор отрешенно разглядывал каменные ячейки.
— Ну что, — нетерпеливо спросил Практикант, — может быть, хватит? Пойдем обратно?
— Ты заметил, от периферии к центру площади геометрия тел усложняется, с каждым рядом сингония на порядок выше. Сначала — это пирамиды и конусы, потом гексаэдры, октаэдры и так далее…
— Ну и что?
— Я никогда не любил математику. А здесь на меня это действует, неужели ты не чувствуешь? — В этом есть что-то грандиозное, какая-то застывшая мелодия. В этих фигурах, линиях есть стройность, логическая завершенность, словно кто-то решал неизвестное уравнение, а вместо графиков чертил пространственные объемные фигуры. Ошибался. Начинал сначала. Все ближе и ближе подходил к решению, но так и не смог довести до конца свою титаническую работу. Намечено, логично развито — и не закончено… Почти понятно, и все же невозможно ухватить суть. Словно гонишься за собственным хвостом, все время увеличивая скорость, кажется, что решение близко, совсем рядом…
Геометрический лабиринт чем-то походит на живую материю, и в то же время он страшно чужой, даже враждебный ей… Живая материя хаотична и непоследовательна в своем развитии. Она имперична. Здесь все иначе… А если это оттого, что наш опыт не в состоянии подвести математический фундамент под биологию? Может быть, поэтому мы не можем понять? А, как ты думаешь?
— Не знаю. Кроме каменных стен, я ничего здесь не вижу. Никакого смысла.
— Жаль… Мне казалось, ты должен понимать лучше…
— Думаешь, после контакта я стал другим? Что-то во мне изменилось?
— Такое сильное воздействие не могло пройти бесследно. Их логика и разум должны были стать тебе понятней. Но, наверно, я ошибся. Ничего. Все равно мы в этом разберемся. Должны разобраться. Слишком это нужно Земле.
— А ты все еще веришь, что мы сможем вернуться?
— Ничего я не знаю, кроме того, что мы не остановимся. Будем до конца бороться за то, чтобы передать Земле все, что мы уже знаем и что еще узнаем на этой планете. Подожди меня здесь. Я хочу посмотреть, как выглядят эти ячейки изнутри.
— Пойдем вместе.