— А эта книга тоже была там? Ну, где ограбление случилось?
— Да, тоже. Ты вспомнил, кому ее давал?
— Там есть и второй том Шильдера, — подсказал Иван Кузьмич, и Павлик достал и его из портфеля.
Прижав обе книги к себе, он отступил к двери, растерянно, с каким-то внутренним трепетом, что-то решая для себя и обдумывая, но все же сказал:
— Нет. Этих книг я тоже никому не давал. И не знаю, как они очутились вместе с другими.
— Скажи, Павлуша, — затянувшись сигаретой, попросила бабушка. — Не эти ли книги брал у тебя на прошлой неделе Борис?
— Что ты, баб! Борис брал у меня совсем другие, — нервничая, ответил Павлик.
— Все ли ты нам честно сказал, Павел! Тебе можно верить? — решил подвести черту Афанасьев.
— Все! — потупился парнишка.
Но в этом коротком слове прозвучала такая решительность, что было ясно — мальчишка больше ничего не скажет. Как бы в подтверждение этого предположения Павлик добавил:
— Если я что-то узнаю, вернее, припомню, где вас найти?
— В отделении милиции в Серебряном бору. — Майор вырвал из блокнота листок и написал несколько номеров телефонов.
Тамара Николаевна проводила работников уголовного розыска до лестничной площадки и, оглядываясь на дверь, прошептала:
— Спасибо вам за умный разговор. Правильно сделали, что не нажимали на мальчишку, он такой строптивый, если заупрямится, слова не вымолвит. Я сама, да отец приедет, вместе выясним. Отцу он все скажет, скорее, чем вам или мне.
— Ну что ж, будем надеяться. Вы, конечно, понимаете, что книги ваши вернем попозже, — вздохнул Александр Филиппович. — Пойдем, Кузьмич! Нас там Михаил Трофимович, наверное, заждался.
Павлик, услышав, что гости ушли, а бабушка хлопнула дверью своей комнаты, упал на кушетку и разревелся. Он плакал и приговаривал: «Друг, лучший друг, и такая пакость». Несколько минут от обиды и разочарования у него ручьем лились слезы. Павлик еще некоторое время лежал на кушетке, а затем решительно встал, прошел в ванную комнату, забрался под душ. Потом заглянул в комнату к бабушке.
— Баб! Ты хоть бы окно открыла. Надымила, как пароход. Угоришь. Я уйду на полчасика?
— Может, Павлуша, ты хоть мне что-нибудь расскажешь об этих книгах?
— Мне, ба, нечего рассказывать. Бандитов я и правда не знаю.
— Куда же ты идешь?