Со стороны могло показаться, что группа, расположившаяся у костра, тихая, мирная семья. Отец, мать и сын. Лицо мальчишки, обращенное к огню, было серьезным, сосредоточенным, совсем взрослым. Говорил он медленно, часто поглядывая на Коробочкину. Словно искал в ее взгляде поддержку.
— Ромку Климова и Вальку Цыплакова я давно знаю. К ним пристал еще зимой Жека Лидов. Он вместе с Цыплаковым в техникуме учится. И постарше их обоих. У него мать какой-то ответственный работник и все по заграницам ездит. У Лидова много книг, он, когда денег нет, потихоньку их продает. Один раз его поймали с книгами, и мать устроила ему бучу. Ну вот, он и Цыплаков попросили меня продать несколько штук старинных книг. Я в букинистический магазин, а там берут только у взрослых. Ну, потолкался возле магазина, подошел один парень, увидал у меня книгу и сразу пристал: продай да продай. Только, говорит, денег у меня с собой нету, поедем домой. Мне Женька велел просить за книгу 50 рублей, а парень сам предложил 75. Поехали к нему. Богато живет. Квартира огромная, а их всего двое: он да Наташа — жена его, родители ее где-то за границей живут. Наташа чаем меня угостила, а парень — Костя его зовут — завел маг. Сначала один, потом другой. Когда Лидов с Цыплаковым меня посылали тот учебник продавать, ну, по географии, это самый первый раз, то сказали, что, если кто спросит, свою фамилию не говорить. Велели наврать какую-нибудь. Женька кричит: «Скажи: Тюрин Яшка».
«Не Яшка, а Пашка», — велел Валька. Дальше Женька посоветовал: «Наври, что с бабушкой за городом живешь, а то кто-нибудь из книжных спекулянтов навяжется библиотеку посмотреть». — Яшка замолчал, словно что-то припоминая, вздохнул и продолжал: — Второй раз я к этому студенту восемь книг понес. Одного писателя, только фамилию не помню. Со мной поехали и Валька и Женька. Они остались ждать на бульваре. Я, как вышел от студента, отдал им деньги. Женька разорался: «Почему мало, почему дешево продал?» Потом говорит, что, наверное, я часть денег себе заначил. И тут же они с Цыпленком стали меня обыскивать.
Перед тем как идти последний раз, мы студенту позвонили. Я сказал, что продаются четыре книги про царей, и спросил, когда можно принести. Тот говорит, что с утра его дома не будет, и просил меня принести часам к одиннадцати. Ну, а Женька велел идти пораньше. Сказал, что у него нет времени ждать до одиннадцати, что он едет за город, и велел мне с Ромкой Климовым приехать к восьми часам утра на Маяковку. Мать у меня в ночную работала, так Ромка пришел ко мне — еще семи часов не было. Мы с ним сели на троллейбус и поехали. На остановке возле площади Маяковского нас встретил Женька, отдал мне две книги и велел отнести. Говорит: «Если студента дома нет, то сразу же уходи, а жене передай, что потом занесешь остальные книги». Я еще спросил, зачем мне ходить два раза и почему он все четыре сразу не принес. Женька выругался и сказал, что не мог он заткнуть за пояс все четыре.
Мы договорились, что они будут ждать меня на Пушкинской площади, и я пошел.
Дома была одна Наташа. Она на кухне еду готовила. Говорит: «Положи книги на холодильник». Я собрался уходить, а она: «Посиди да посиди… Сейчас Костя придет». Потом звонок в дверь, Наташа говорит: «Это Костя, пойди открой». Я открыл и опешил: «Женька с Ромкой в масках, с ножами, и Женька шипит: «Ну, гад, пикнешь — убью». И сразу к Наташе. Ромка хотел ее ножом, а я как закричу, и Женька меня чем-то по голове. Я пришел в себя, смотрю: лежу на кухне на полу, Наташи нет, а из комнаты ихние голоса. Потихоньку встал и бежать. Не помню, как домой добрался. Смыл кровь с волос, только хотел уходить, Валька Цыпленок пришел. Спрашивает: «Живой? Молись богу, что не убили».
— Что же ты ко мне-то не пришел? — не вытерпела Коробочкина.
— Как же, Татьяна Александровна, я пойду? Это выходит, я их в квартиру пустил? Потом Валька предупредил, что если кому пикну, то жить мне останется три минуты. — Парнишка тяжело вздохнул, достал из кармана мятую пачку сигарет и потянулся за угольком в костер.
— Ты же давал слово, Яша, что курить бросишь!
— Разве тут бросишь, Татьяна Александровна, — пробормотал Яшка, глубоко затягиваясь сигаретным дымом.
— После этого ты Женьку и Ромку видел? — тоже закуривая, спросил Афанасьев.
— Нет. Я маме сказал, что пойду в кино, а сам с Валькой ходил их искать, но нигде не нашел. У Климовых отец Ромки нас выгнал, а Женьке звонили-звонили по телефону, никто не ответил.
— А где Цыплаков во время разбоя был?
— Дома был, — ответил Жуков. — Он мне говорил, что на это дело не пошел, хотя они его и звали.
— А почему?
— Этого я не знаю.
— У вас листка бумаги не найдется? — спросил майор участкового инспектора.
— Нет. Я свой, портфель оставил в районном отделении, а у рыбаков в лодках можно найти и еду, и одежду, все, кроме бумаги. Она им ни к чему.
— У меня есть, — пришла на помощь Татьяна Александровна и достала из сумки блокнот и шариковую ручку.
Афанасьев тщательно записал все данные о Лидове и Климове, переспрашивая то номер телефона у Яшки, то название улиц, где они жили; еще довольно долго писал, потом вырвал исписанный листок и отозвал участкового инспектора: