На этом запись обрывалась.
— «Быть может, когда-нибудь»… - повторил Андрей. — Вот когда пришлось, Володя…
Молчание нарушил Аввакумов. Спустившись вниз, он доложил:
— Товарищ капитан, радиограмма из Мурманска!
Клебанов быстро прочел:
Глафира открыла дверь и замерла на пороге.
На лавке сидел Саша Кондаков, чисто выбритый, молодой. Одет он был в рубаху, что она ему сама вышивала на «Звездочке», когда шли с верфи. Только узка ему стала та рубаха или сопрела в сундуке — под мышками лопнула. Сидел Саша на лавке, смотрел на Глафиру и смеялся.
— Пришел… — от порога сказала Глафира, а у самой губы задрожали. — Что ж так долго?
— Поветерья [30], Гланя, не было, да и занесло меня далеко.
Он протянул к ней руки. Глафира, словно этого и дожидалась, бросилась к нему в объятия.
— Олешек, Сашенька! Заждалась тебя, баской ты мой! — Только теперь она заметила, сколько черточек на его лице прочертило время. — Где же ты пропадал столько годов? Жил как? Почему не писал?