Схватка с оборотнем,

— Как строилась?… Вызовет, даст валюту, скажет: поезжай, мол, на автобусе туда-то, посмотри и зарисуй, что там строят. Ну и еду…

— Кроме этих поручений другие были?

— Да только такие, он меня очень-то не использовал.

— А убийство мальчика?

Ярцев взглянул на следователя и тут же опустил голову.

— У нас так было поставлено, что я любое его приказание должен был выполнять. На таком крючке я у него сидел.

— Что это за крючок?

— Денег ему должен был много и на немцев служил. Он мог сообщить.

— А разве Соколов не служил у немцев?

— Так он всегда выверяется. У него на все бумага есть.

— Как же он вывернется? — спросил следователь; его поражало это почти суеверное отношение Ярцева к его бывшему хозяину. — Свидетели есть, документы.

— Вывернется, — уверенно повторил Ярцев, — он из таких вылезал дел, что и тут вывернется.

— Расскажите об убийстве мальчика.

— Ну… — Ярцев мотнул головой, как от удара, но рассказал. — У меня как бы тоже был рабочий день. Я должен был на той квартире, что он снимал, сидеть у телефона. Я и сидел. Звонит он мне. Говорит: немедленно приезжай ко мне. Я поехал. Заглядываю в кабинет, там мальчишка с ним о чем-то объясняется. Я погодил. Вышел пацан, я — туда. Михаил Александрович говорит: «Видал этого?» Я спрашиваю: «Пацана?» Он говорит: «Ликвидируй, и чтоб следов не осталось». Я было говорю: мальчишка, мол… А он: «Два раза повторять?» Я и пошел.

— И когда убивали, никаких человеческих чувств не испытали?

— Так что ж… — криво улыбнулся Ярцев, — тут своя судьба глаза застит. Не убей я его, мне полковник бы такое придумал…

— Продолжим, — сказал следователь, с трудом подавляя чувство неприязни к этому человеку. — Расскажите, как был убит Рогачев.

— Это все полковник, — заспешил Ярцев. — Я тут только так… Сбоку припека.

— Поподробнее.

— Приехал раз на энту квартиру Михаил Александрович. «Готовься, говорит, Ефим, ночью поедем, кончать будем». Я, конечно, сразу у него не спросил — боязно. А потом, как он немного поспокойнее стал, спрашиваю: «Чего, значит, кончать будем?» Он говорит: «Одного типа встретил. Боюсь, тебя помнит». Я сразу и затосковал. «Кто же такой-то?» — спрашиваю. А он говорит: «Помнишь, бухгалтер был такой? Заядлый мужик. В партизанах еще все действовал, потом к нам попал, и сколько мы над ним ни бились, а завербовать не вышло. Теперь обнаружился на нашу голову».