— Согласен, им надобно помочь. А как? Привезти сюда? Но как же быть с синодом? Без его ведома сие негоже… Ну, а если доложить, могут и не нам это поручить. Там у них под боком духовная академия с докторами богословия. Я бы и сам на их месте именно так и распорядился. Однако ж жаль упускать такое… У нас в семинарии тоже есть люди мыслящие, образованные — вы, Дионисий Десницын, внук его Андрей. Конечно, средств может не хватить. Неизвестно ведь, во сколько все это обойдется.
У Травицкого есть свои соображения на этот счет, но архиерей не дает ему их высказать. Сделав знак магистру, чтобы тот помолчал, он некоторое время прохаживается по своему просторному кабинету.
— Вот что давайте предпримем, — решает он наконец. — Найдем сначала этих экспериментаторов, а там видно будет. А пока об этом никому ни слова. У вас есть где остановиться в Москве?
— Сестра у меня там.
— Вот и поедете в столицу к родной сестре в гости.
2
В Москву Травицкий прибывает ранним утром. Добравшись на такси до квартиры сестры и позавтракав, магистр в тот же день пригородным поездом едет в Тимофеевку. Отца Никанора застает он в церкви в обществе дьякона Епифания. Судя по всему, они готовят храм к вечерне.
Отец Никанор тотчас же узнает Травицкого и спешит к нему с таким радушием, какого магистр явно не ожидал. И вообще по всему видно, что он не только рад, но и крайне польщен визитом богослова.
Не дав Травицкому возможности объяснить причину столь неожиданного посещения, отец Никанор торопится познакомить его с дьяконом. Потом ведет к иконостасу, ибо от своего племянника-семинариста знает, что магистр большой знаток старинной иконописи.
«Похоже, что этот молодой и, видимо, недалекий священник по-настоящему счастлив и вполне доволен своей судьбой, — думает магистр. — Он, конечно, и рясу свою носит не без гордости и все службы совершает самозабвенно…»
Надолго ли только хватит этого рвения? Хоть он и глуп, но рано или поздно возникнет же и перед ним вопрос: есть ли все-таки тот бог, которому так преданно он служит? А чтобы подобным простакам не искать ответа на такие вопросы, он, мыслящий и многое постигший богослов Травицкий, должен сделать все возможное, чтобы укрепить их в этой вере. И если это ему удастся, православная церковь не останется перед ним в долгу…
— А экспериментаторам, о которых вы племяннику своему рассказывали, какие же иконы подарили? — как бы между прочим, спрашивает Травицкий отца Никанора, все еще любуясь иконостасом.
— Да, пришлось им помочь, — вздыхает отец Никанор, и в тоне его улавливает Травицкий нотки тревоги. — Полагая замысел их делом богоугодным, подарил я им несколько иконок, кои обратили они на приобретение научной аппаратуры…
— Вы напрасно оправдываетесь, отец Никанор, — спешит успокоить его Травицкий. — Я не вижу в этом ничего не дозволенного и вспомнил-то о них так просто, глядя на этот чудесный иконостас. Ну, а экспериментаторы-то добились ли чего?
— О том не ведаю, — снова вздыхает отец Никанор.
«Видно, не очень удачно повел я разговор, — досадует на себя Травицкий. — Похоже, что побаивается он ответственности за разбазаривание церковного имущества, дорожит местом…»
— Вы говорили, будто один из них реставратором у вас работал? — снова обращается он к отцу Никанору.
— Действительно работал, а теперь не является не только в храм мой, но и в соседний, в коем получил большой заказ на роспись стен.
— Заболел, может быть?
— Право, не ведаю…