— Как жили… — эхом откликнулась Алевтина Олеговна. Опомнилась, сказала решительно: — Я пойду.
— Идите, — кивнул молодой человек, — и помните: ваш туман станет
— Свободной? — невесело усмехнулась Алевтина Олеговна. — От чего свободной?
Молодой человек тоже усмехнулся, но весело:
— От того, что в тумане увидите… Опять парадокс получается! Ну просто никуда без них…
Старик Коновалов кладку растил, а Павлик Топорин ему кирпичи подавал, раствор подносил. Ладно трудились.
— Хороший вы народ, мальцы, — сказал между делом Коновалов.
— Интересно, чем? — спросил Павлик.
Весь был в цементном растворе — и майка, и джинсы, и руки, и лицо. Даже волосы слиплись — не разодрать.
— Понимающий, — со значением изрек Коновалов.
— Что же это мы понимаем?
— Что жить открыто надо. Был бы поэтом, сказал бы: распахнуто.
Павлик засмеялся:
— Говорят, распахнуто жить опасно. Вместе с хорошим всякая дрянь залететь может.
— А голова на что? Глаза на что? Дрянь — она и есть дрянь, ее сразу видно. У тебя в дому двери настежь, ты и вымети дрянь, не храни.
— Неплохая метафора, — оценил Павлик.
— Не метафора это никакая, — сердито сказал Коновалов. — Житейское дело.
— А если житейское, чего ж не выметаем? Дряни накопили…
— А ты не копи.
— Совет принял. Но для меня что копить, что мести — все еще впереди. А сами-то вы как?