И в этот момент я перехватил взгляд сына. Во взгляде, который он устремил на Боба, кроме удивления, можно было обнаружить нечто похожее на страх.
Оборудование для приема внутренних сигналов базы я установил сразу в двух местах: один комплект в кабинете, другой — возле пульта мнемотронов. Я предполагаю, что мною в этом случае владели сугубо практические соображения. Оборудование было несложным, его установка не представляла особых трудностей, но работать с мнемотронами, одновременно прислушиваясь к сигналам из кабинета, было по меньшей мере неудобно. Позже в видеотронном зале мне сказали, что мной руководила изощренная интуиция опытного инженера, не привыкшего доверять автоматам. Но это, пожалуй, было уже преувеличением.
Далеко за полночь я сидел в своем кабинете, склонившись над очередными диаграммами, когда мое внимание отвлек посторонний шум, доносящийся из зала мнемотронов. Я прислушался. Сомнений быть не могло — работала установленная мной система сигнализации.
Когда я уже бежал по коридору к центру трансляции сигналов базы, то вдруг вспомнил, что оборудование, установленное в моем кабинете, не сработало. В первый момент я подумал, что в спешке неправильно смонтировал его, и разозлился на себя, потому что не переношу неаккуратности в работе.
Дежурный андроид центра пропустил меня, когда я произнес пароль. Я подумал, что тот, кто вошел сюда раньше меня, должен был знать его и, следовательно, принадлежал к персоналу базы. Я бежал теперь по коридору к залу трансляции, но его двери отказались пропустить меня. Я дернул рычаг — безрезультатно. Двери были заблокированы — заблокированы из центра управления базой. Я понял, что мой противник, который находился там, внутри, и с помощью нашей антенны передавал сигналы в космос, имел доступ к центральному мозгу базы. Этого стоило испугаться. Тем не менее я по привычке действовал точно и расчетливо.
Я побежал назад по коридору к входным дверям, открыл их и заблокировал таким образом, чтобы их было невозможно запереть по команде из координирующих систем базы. Потом я посмотрел на андроида. Я решил, что в моем распоряжении должен остаться хотя бы один автомат. Я подскочил к нему и вырвал усики приема центральных сигналов. Он дернулся, но не решился напасть на меня, потому что я был человеком. Затем я попытался связаться по видеотрону с Ремо, но связи уже не было. Центральный мозг базы заблокировал информационные каналы. Я ожидал этого. Теперь мне оставалось только сделать то, что инструкция предусматривала для крайних случаев, когда опасности подвергалась жизнь обитателей базы. Я дернул на себя рычаг чрезвычайной тревоги. Стальная нить, скрепленная пломбой и поддерживающая его, натянулась, но выдержала мое усилие. Тогда я навалился на рычаг всей тяжестью тела. Нить наконец лопнула, ранив меня в руку. Почти одновременно я услышал нарастающее завывание сирены. Вой сирены сопровождался еще одним характерным звуком. По наружному коридору к центру трансляции приближались автоматы. Они не могли причинить мне вреда. Я был человеком. Однако они могли вывести из строя мое оборудование и единственный андроид. Могли… если получали команды из центрального мозга базы.
У меня не было с собой оружия. На базе никто не носит оружия. Я вырвал из рук андроида газовый резак, затворил двери и заблокировал их, чтобы помешать автоматам беспрепятственно проникнуть в центр, и вместе с андроидом побежал по коридору к залу трансляции. Двери открылись. Мне это показалось подозрительным.
— Иди! — приказал я андроиду.
Автомат повиновался моим словам без колебаний. Он сделал шаг в дверной проем. Сверху на него упал черный провод. Я увидел вспышку-разряд, после которого андроид превратился в неподвижную груду металлолома.
Провод закачался. Я не стал дожидаться, пока он снова заползет наверх. Я высунулся из-за дверей и нажал на кнопку включения резака, одновременно передвигая рычаг регулировки на отметку предельной мощности. Я услышал пронзительный скрежет. Это был… мишка, наш мишка. Он упал на пол, попытался встать, но я продолжал направлять огонь на него до тех пор, пока панцирь не лопнул с тихим треском и игрушка не стала неподвижной. Только бурая шерсть на смешной и симпатичной мордочке продолжала гореть. Теперь мне не надо было объяснять, почему не сработала сигнализация в моем кабинете.
И вдруг… я увидел сына. Он сидел на полу, бледный и несчастный.
— Мы с ним только играли… — прошептал он.
Центральный мозг базы был открыт нашим взглядам. Причудливое сплетение проводов венчала мозаика серых, неправильной формы кристаллов.
— Это здесь, — сказал Тан.
В руке он держал небольшой плазменный нож. Конец ножа горел голубым пламенем. Описывая одной рукой с ножом небольшие полуокружности, он протянул другую к проводам и достал два кристалла, на вид ничем не отличающиеся от остальных.
— Готово, — сказал он. — Нам повезло, что мы успели.
— Ты полагаешь, что они могли угрожать всей базе?
— Теоретически это вполне возможно. Ведь центральный мозг управляет почти всеми системами базы.
— Но как эта игрушка…
— Прежде всего, зачем? Кому все это предназначалось? А сама игрушка, кстати, один из самых сложных автоматов, с которыми мне приходилось встречаться. Стоит принять во внимание сравнительно небольшой объем автомата по сравнению с объемом, который использовался только для хранения кристаллов до установки их в центральном мозге базы. — И он показал рукой на разбросанные на полу бесформенные серые куски.
ebooksa