— Эти поршни, может… может… даже самого Яношика, — ответил Тоно и решительно подставил указательный палец правой руки. — На, коли!
— Не эту! — оттолкнул Цирил. — Левую, от сердца.
— Цирил, а еще скажи… только одно слово… — протягивая левую руку, сказал Тоно. — Когда найдем валашку, тогда что?
— Пойдем к ружомбергским партизанам.
— Коли! Хоть сто раз коли!
Ёжо подбросил хвороста. Костер вспыхнул ярче, торжественнее.
Цирил поплевал на палец новичка, старательно вытер его рукавом рубашки и наколол иголкой. Пламя костра слегка колебалось, и длинные тени ребят качались по стенке пещеры.
Кровью, выступившей из пальца, Тоно начертил крест под своим именем.
Гриша улыбнулся, вспомнив и свои мальчишеские клятвы. Теперь он был твердо уверен, что с этими парнишками можно смело разговаривать.
Закончив таинство клятвы, мальчишки взялись за кирки и принялись долбить стену пещеры, расширяя вход.
«Гуу-ух!» — далеко в горах прокатился глухой, тяжелый взрыв. Ребята побросали работу, замерли.
— В Ружомберге, — настороженно подняв указательный палец, сказал Цирил.
— Партизаны! — со священным трепетом в голосе прошептал Ёжо. — Мост взорвали.
— Склад боеприпасов! — уточнил Цирил.
И вдруг как бы в подтверждение этих слов на северо-востоке взметнулось зарево. Взметнулось ярко, потом немного осело, расширилось, потемнело и снова брызнуло высокими кровавыми фонтанами.
«Наверное, поезд с бензином полетел под откос. Цистерны рвутся и вспыхивают», — решил Гриша и уже вышел из своей засады, намереваясь заговорить с ребятами, как вдруг где-то внизу послышался топот. Понять, кто идет, было невозможно: в горах шорох маленькой птички иногда кажется гулом, а топот коня едва слышен.
— Цирил, — зашептал Тоно, — сюда бегут!
— Глупости! Кто может знать, что мы тут?
— Да ты прислушайся!
Внимательнее всех прислушивался Гриша: появление нового человека срывало все его планы.