— Послушай, — осторожно начал ученый, глядя на Леню сбоку и нерешительно покашливая, — а ты ничего не замечал потом такого… необыкновенного?
— Нет, — ответил Бубырь, сразу оживившись. — А что?
— И твои родители тоже?.. Впрочем, я их расспрошу. Детка всегда тебя узнавала?
— Ну конечно! — Леня даже обиделся. — Она визжала за дверью, как только я поднимался по лестнице!
— А не случалось ли ей лаять так просто — ни с того ни с сего? Или вдруг что-нибудь рвать, грызть? Всегда ли она узнавала пищу, воду?
— Вы думаете, если больная, так сумасшедшая? — От возмущения Леня встал. — Она понимала всё на свете! — Тут же он вздрогнул и посмотрел в сторону. — Был, правда, один случай…
— Да?
— До сих пор не могу понять, — Бубырь поднял на ученого глаза, полные искренней тоски, — почему, когда тот парень, ну, который увел Муху, то есть Детку, назвал ее старой кличкой, она вздрогнула и пошла за ним! Одно ухо у нее стало торчком, и, когда он снова повторил «Детка», она бросилась его обнюхивать, завиляла хвостом и даже перевернулась на спину, задрав ноги! Мама называла это «верх покорности». А всего за минуту до этого Муха бросалась на пария как на чужого, она защищала меня и знаете как рычала! Готова была его разорвать! Чего ж она покорилась?
— Он назвал ее так, как называли мы все в институте… — Паверман снял очки. (И Леня удивился, какие у него нежные глаза). — Это была необыкновенная собака! — сказал он растроганно. — Тонкий аналитический ум!.. А ты молодец, ты умнее, чем кажешься с виду. Смотри, как хорошо все запомнил! Ты помог нам. Понимаешь? Помог науке! Это большая честь. И если когда-нибудь ты станешь ученым, то свою научную биографию можешь начать с сегодняшнего дня.
Глава восьмая
ПОДГОТОВКА
Кроме сотрудников академического городка во главе с Иваном Дмитриевичем Андрюхиным, Крэгса встречали на Майском аэродроме десятки журналистов.
Самолет, шедший без посадки от Праги, возник далеко в небе и через мгновение уже взревел над аэродромом. Вскоре появились пассажиры. Впереди, удивительно похожий на пирата, шел, настороженно улыбаясь, Крэгс, за ним величаво двигался Хеджес, опираясь на плечо какого-то молодого великана в шляпе набекрень. Этого русского атлета, с лица которого не сходила невозмутимая улыбка, Хеджес приметил в баре пражского аэропорта, и они сразу понравились друг другу. Во всяком случае, Хеджес был очень доволен своим новым знакомым, носившим, правда, очень трудное имя — Петр Николаевич.
Спускаясь с самолета, Хеджес оступился, и так неловко, что его приятель едва успел подхватить незадачливого премьер-министра Биссы. Цепляясь за Петра Николаевича, Хеджес впервые заподозрил что-то неладное. Лицо Петра Николаевича преобразилось: улыбку сменила плаксивая гримаса, зубы задрожали, и все услышали странные, жалобные звуки, отдаленно напоминающие рыдания.
— Что такое? — пролепетал Хеджес в явном испуге.
— А, черт возьми! — и академик Андрюхин с этими словами быстро подошел к Петру Николаевичу и провел рукой по его кадыку: звук мгновенно прекратился. — Прошу извинить. По замыслу это должно было изображать рыдания в связи с грядущей гибелью человечества… — Он покосился на Крэгса. — Но наши звуковики изобразили бог знает что…
— Позвольте! — пробормотал Хеджес. — Вы хотите сказать, что этот тип, — пятясь, он показывал пальцем на Петра Николаевича, — не человек?
Андрюхин соболезнующе развел руками.
— Но он пил пиво, всю дорогу напевал песенки…
— А почему бы и нет? — поднял брови Андрюхин.
ebooksa